Читать «Венок Петрии» онлайн - страница 20
Драгослав Михайлович
Я ему сказала все как есть.
Помотал он головой.
«Я, Петрия, правду сказать, ничё не понимаю в твоей болести. Я напишу письмо, и ты с им поедешь к доктору Йовановичу в П. Мы с им кумовья, он тебя на всех струментах как следует проверит. И тогда решим, что с тобой делать».
Ладно.
Дал мне доктор Ешич письмо. И — господи боже мой! — запечатал!
Дорогу в П. мне оплатили, что правда, то правда. Села я в поезд, приехала в П. Нашла там доктора Йовановича.
Взялся он за меня. Крутит-вертит. Так-сяк. И тоже головой мотает.
Что такое, думаю. Головой мотают, а говорить никто ничё не говорит.
Велел он мне ко всем подряд докторам иттить. И голову на снимки сымать, и желудок, и кровь, и все.
Опосля позвал ишо семерых докторов. Сели они вот так, а я сижу вот так. Кажный чтой-то свое на мне смотрит, кажный чтой-то спрашивает. Одно, другое. И все без толку. Поглядеть поглядели, а ни один ничё не нашел. Ломай, Петрия, голову сама!
Взялись они промеж себя калякать — курлы-мурлы, теперича уж я ничё не понимаю. Переглянулись, и доктор Йованович начал чтой-то писать. Положил в конверт, заклеил, дал мне.
«Езжай, — говорит, — назад к доктору Ешичу, большой привет ему от меня передай».
«А со мной, доктор, — спрашиваю, — что будет?»
«Пока, — говорит, — ничё тебе сказать не могу».
Господи, и этот ничё не говорит. Вот и гадай, что с тобой деется.
Возвернулась я в Брегово. Прочитал доктор Ешич письмо, подвигал бровями.
«Ладно, — говорит. — Пойдем дальше».
Написал он второе письмо. И опять запечатал.
«Езжай, — говорит, — в больницу в Ш.».
А там, брат, огромадная больница!
«А они там меня не оставят?» — спрашиваю.
«Не знаю, — говорит. — Увидим».
Ладно. Опять я сажусь в поезд, в больнице отдаю свое письмо.
Опять за меня взялись доктора. Восемь докторов и одна докторица. Пересняли меня всю вдоль и поперек, искололи — места живого не оставили, а крови-то высосали!
«Эй, — говорю я им смехом — чтоб хочь что ответили, — не больно старайтесь, у меня крови и так мало».
Да какое там! Им, кажись, не до смеха. Знай себе смотрят и молчат.
И снова ничё не нашли. Опять вернули меня к доктору Ешичу.
Написал тогда доктор Ешич третье письмо. Езжай, Петрия, в Й. Там тоже есть больница. Стала я что твой письмоносец. Вожу запечатанные письма, а что в их, знать не знаю, ведать не ведаю.
В Й. меня опять восемь докторов проверяли и, как и прежние, вернули с письмом к Ешичу.
Я-то уж уразумела свою судьбу. Раз вертят и крутят, а лекарствий никаких не дают, значит, дело известное: счастливого пути, Петрия!
Спрашиваю я доктора Ешича:
«Скажи мне, доктор, есть для меня лекарствие иль нету?»
А мы с им старые знакомцы были. Не станет, думаю, он мне врать.
«Не говори так, Петрия. Видишь же, я все для тебя сделал».
«Потому, — говорю, — и спрашиваю. Коли нету лекарствия, я себе пойду тихо-мирно домой и начну в дорогу сбираться. Путь-то не близкий. — Шутки шучу, хочь мне и не до шуток. Хочу поглядеть, что он скажет. — А дома ишо куча дел дожидается».
«Петрия, — говорит доктор Ешич, и строго так, господи, не улыбнется, — ты сильно больная, это мы с тобой обои видим, для этого ума много не требуется. Но я хотел, чтоб они сказали, где твоя болесть окопалась, и я б тогда знал, чем тебя лечить. Ничё они не сумели мне сказать. Ты, Петрия, не жилец на этом свете, а отчего, никто понять не могет».
