Читать «Венгерские рассказы» онлайн - страница 50

— Зичи? Тэшек, хармадик емелет, тизеннедьедик сам! — Оглядывает нас пытливо: — Туд мадьярул?

— Кевешет, — отвечаю я.

Одобрительно кивая головой, привратница пропускает меня с переводчиком в вестибюль и с острым любопытством следит за нами, пока мы не скрываемся за поворотом лестницы.

Узенькие балконы с железными перилами опоясывают этажи. Квадратный двор похож на глубокий колодезь. Балкон над балконом, как ярусы лож в театре. Внизу гора грязного, захламленного снега, который растает здесь, может быть, к июню, и вечный холодный сумрак. Только верхний этаж освещают по карнизу теплые лучи полуденного солнца. Странно, как попала сюда мина. Она разорвалась, ударившись в стену третьего этажа, и кое-где в окнах выбила стекла. Стекла заменены картоном и фанерой, а в одной квартире в рамы вставлены еще и книжные обложки. Это и есть квартира № 14.

Стучу.

Минуты через три дверь робко приоткрывает седой человек с жесткой растительностью на широкой мясистом лице, в потертом сером костюме, с наспех повязанным смятым галстуком цвета лягушечьей спинки. Сморщив лоб, он удивленно и испуганно глядит на нас поверх роговых очков, сползших на кончик грушевидного носа.

— Господин Зичи?

— Да, — отвечает не сразу, сдержанно наклонив голову.

Он успокаивается, узнав, что мы пришли просто познакомиться с ним, как с известным в Будапеште журналистом. Поправляет очки и галстук. Он явно польщен. Любезно улыбаясь, ведет нас в кабинет, заставленный книжными шкафами и огромным письменным столом с несколькими запыленными исписанными листами; на стенах живописные виды Венгрии и картины, изображающие лошадиные скачки, кулачные бои и другие народные забавы мадьяр. Усаживаемся в «уголке для бесед», в мягких креслах перед невысоким круглым столиком с пепельницей и оригинальным прибором для сигарет и спичек.

Доктор Зичи суетливо предлагает сигареты.

— К сожалению, больше ничем вас не могу приветствовать. Время, знаете ли, такое… Ничего не достать! Показаться-то на улице опасно. Обратили внимание? Даже в наш двор залетел снаряд. Тяжелое время! — вздыхает Зичи и, как бы спохватившись, бодро встряхивает головой. — И тем не менее великолепное! Наконец-то осуществляются идеалы демократии, о которых я так много писал! Если вы уже слышали обо мне, то вам, наверное, говорили и о моей последней книге — «Полвека». Я показываю в ней развитие революционного движения в Венгрии, примерно с половины прошлого века. Мне удалось издать ее перед войной, но цензура, разумеется, ее запретила. У меня есть несколько экземпляров.

Зичи достает из шкафа толстую книгу в бумажном переплете и что-то пишет на титульном листе.

— Извольте, — с премилой улыбкой вручает мне книгу. — Рад чести подарить вам со своей надписью.

Я перелистываю книгу. Зичи удобнее располагается в кресле и, посерьезнев, всем лицом показывает, что готов дать нам самое ответственное интервью. Голос у него дряблый, размеренно-монотонный, как звук кофейной мельницы. Говоря, он часто сжимает и разжимает пальцы правой, почему-то особенно неспокойной, руки.