Читать «Великий Моурави 6» онлайн - страница 75
Анна Арнольдовна Антоновская
золоченой кожей. В опочивальне "великого государя" уже мало что напоминало про
сон. Впрочем, и в часы сна будто
бодрствовал Филарет, опочивальню наполнял топот лошадей, по индийскому ковру,
покрывавшему дубовый пол, катились,
скрипя колесами, пушки, крестовые дьяки отчитывали ключарей за никудышное
состояние храмов, наседали на нерадивых,
а те пугливо ерзали на резной скамье, и в углу, где теплились синие и красные
лампады, перезвон колоколов сливался с
пальбой затинных пищалей.
Подумал: "Вот бы побродить ныне в топких моховых болотах, среди воды и
грязи, вдали от проезжих дорог,
потешиться глухариной охотой. К тому сейчас ход по насту, строй под осинами
шалаш и жди подлета. Хорошо!.. О чем это
бишь я?.."
Патриарх порывисто подошел к столику, покрытому малиновым бархатом,
успокаивающим глаз, но не душу,
переложил золотой, усыпанный кафимским жемчугом крест, лежавший рядом не с
евангелием, а со свитками -
донесениями дьяков и воевод о состоянии государства Московского, и с присущей
ему быстротой в смене настроений
захохотал было, но тотчас нахмурился: совсем уж некстати попали под острый
взгляд шахматы, привезенные ему,
патриарху всея Руси, из Стамбула послом султана Мурада IV, греком Фомой
Кантакузином.
Маленькие башни из слоновой кости и черного дерева замыкали боковые
линии квадратов двух враждебных сил. А
ему-то что?! Не такими башенками по велению ума приходилось играть на
необозримой доске государственных дел
Московского царства. Под стать им Фроловская башня, что беспрестанно напоминала
об уходящем времени. Приподнять
бы и переставить ее на первый квадрат площади Красной, а там двинуть во всю
длину и ширину западных рубежей, пусть
валит коней, умыкает королев, грозит сделать мат дерзким королям.
Усмешка чуть тронула уголки красиво очерченных губ Филарета, но
вспомнил о заботах и согнал ее. Опустился он
в высокое кресло, византийский двуглавый орел украшал сиденье, кресло было
покойным, способствовало размышлениям и
думам.
А дум было множество, как канители на выходном платье. И то правда,
отходило в далекое прошлое Смутное
время, что отметилось разорением земли русской, пожарами, кровью, позором. Да уж
и не кичиться, как раньше, шляхте,
псам короля Сигизмунда. Все со скрежетом зубовным терпели, ибо "московское
кесарство так разорено было войнами в
лихолетье, что не только городов, но и деревень на полях не видишь, а где хотя
деревенька и осталася - и тут людей нет".
И то ладно вспомнить: не самовластвуют уже так "сильники", что
оперились на разоренной русской земле, настал
срок прижимать не одних воевод норовитых и наместников, но и даже высшие власти
духовные.
Лихолетье! Повалило, опричь дубов, столько людей, что не счесть! Немало
соколов лишило воли. Пал жертвой
мести Бориса Годунова и он, Филарет, Федор Никитич, знатный боярин, старший сын
Никиты Романовича Захарьина-
Юрьева, свойственника и приближенного Ивана Грозного. И вновь припомнил, как под