Читать «Великий Моурави 6» онлайн - страница 483
Анна Арнольдовна Антоновская
Пусть все во имя справедливости происходит открыто.
Нет аллаха кроме аллаха, и Мухаммед пророк его!
Так уж устроен "этот изменчивый мир": тут он бесстрастно выявляет
злодейство, там торжество.
Пирует в стольном Тбилиси Хосро-мирза - царь Ростом. Он одобряет звон
позолоченных чар, столь не похожий на
звон цепей.
Новое утро разбужено немилосердным ревом бори и громом даулов. Оно
удивленно приподнимает над Токатом
щит-солнце, оно нацеливает его еще холодные копья на площадь большой мечети, где
надрывается глашатай, призывая
столпившихся вокруг него токатцев не позднее чем завтра собраться здесь после
второго намаза и выслушать огненные
слова благородного Ваххаб-паши.
"Во имя аллаха, кто из жителей не беспомощен, - на площадь!
Во имя аллаха, кто укроется от призывов Ваххаб-паши, не будет более
уважаем!
Во имя аллаха, янычары, сипахи и топчу - тоже на площадь!
Дети мужества и доброты - все на зов справедливости!"
Глухой гул прокатывается по площади. Он подобен тому подземному,
который трясет землю, валит города, горы
рушит на реки, образуя озера.
От этого гула дрожат окна в дворцовом доме вали. Хозрев-паша зеленеет
от страха, но ярость пересиливает и он
предает тысяче изощренных проклятий Ваххаб-пашу: "Ай-я, шайтан, ты один затеял
спасти Непобедимого, но забыл про
два огорчения: секиру палача и поцелуй смерти. Яваш! Посмотрим, кто сильнее:
озлобленный безбунчужный Абу-Селим
или закованный в цепи трехбунчужный "барс"! Есть одно оружие - память, оно
оттачивает два: ятаган мести и копье
возмездия. Эйваллах!"
Абу-Селим никода не забывал, что в войне с Ираном благодаря его,
эфенди, доверчивости в игре с Моурав-ханом
Турция потеряла Ереван, Эчмиадзин, Баязет, Маку, Назак, Кызыл-килис, Кагызман и
обширные земли от реки Занга до
Карс-Чайя.
А разве в последний год Абу-Селим не скрежетал зубами, встречая в
Стамбуле грузин? Но он был вынужден
молчать, ибо Мурад IV не преминул бы и ста таким эфенди перерезать горло за
каплю крови своего любимца.
"Теперь срок, - решил верховный везир, - спустить с цепи Абу-Селима,
дабы еще крепче посадить на цепь Моурав-
пашу". - И глаза Хозрева самодовольно сузились. Его разбирал мелкий хохоток.
Он надел под кафтан тонкий дамасский панцирь с золотыми буквами
изречения: "Ты, аллах наш. Порази
начальника наших притеснителей!", допив чашечку кофе, облизнул языком губы и
послал чухадара за Абу-Селимом.
Едва эфенди вошел в зал ковров и раздумий, Хозрев вкрадчиво заговорил:
- Пробуди, эфенди Абу-Селим, свою память. Не ты ли убегал, подобно
одному зайцу, от двух и еще двух ловушек,
расставленных тебе Моурав-ханом? Не забыл ли, как, изодранный, ползал в камышах
Аракса, занозя пять и пять пальцев и
еще один?
Хозрев захихикал. Абу-Селим побагровел, метнув взгляд, будто нож. Нет,
ничего не забыл эфенди. Он постоянно
ощущал свой позор, как ядро на шее. И звезда его померкла, ибо султан хотя из-за