Читать «Великий Моурави 2» онлайн - страница 56

Только один Шадиман мог так умело поддерживать достоинство царского

замка. Незадолго до свадебного пира из Тбилиси выступили в разные стороны

Картли отряды сборщиков. Под вопли мужчин и плач женщин в деревнях и

поселениях они брали скот, птицу, кувшины с медом, просо, масло, вино.

Отбирали фрукты, сыр, тащили визжавших свиней, блеющих овец, кудахтающих

кур, мычащих коров. Нагружали на арбы корзины с битой дичью, овощами, рыбой.

Гзири и нацвали не брезговали ничем: "Что не съедят князья, сожрут

слуги". Вереницы ароб и стада рогатого скота беспрерывно тянулись к Тбилиси

и поглощались боковыми воротами Метехского замка.

Все это кипело в больших котлах, жарилось на жаровнях, на вертелах,

плавало в жиру, пряных соусах, разукрашивалось зеленью, цветами, поспешно

разливалось, раскладывалось в золотые чаши, на золотые блюда, подхватывалось

и вплывало в большие залы царского пира. Блюда с золотыми знаками Багратидов

склонялись перед знатными гостями и опустошались под звоны чаш и веселые

возгласы толумбаша.

Княгини тонкими пальцами, усыпанными перстнями, осторожно разламывая

поджаренное крылышко цыпленка, вели изысканный разговор о грузинских стихах,

о тонкости рисунка на китайских вазах, о заманчивых картинах из "Тысячи и

одной ночи".

Князья запивали вином из прадедовских рогов душистое мясо, пряную дичь

и, подхватывая остроумные тосты толумбаша, пересыпали изысканные ответы

афоризмами Шота Руставели и Фирдоуси.

Высшее духовенство, степенно запивая нежную рыбу светлым вином,

переговаривалось о фресках грузинских храмов, о каллиграфии древних книг, о

значении Иверской церкви.

Теймураз, польщенный пышным празднованием его свадьбы, поклялся

Луарсабу в дружбе и братстве.

Тесная связь Кахети и Картли подсказала Мамия Гуриели и Левану

Мегрельскому войти в военный союз. Георгий Имеретинский отчасти по

собственному желанию, отчасти под давлением Тамары тоже поклялся в дружбе

Луарсабу и Теймуразу.

Сегодня последний вечер свадебного пира. Все шумно веселы, все

довольны. Многие княжны запылали любовным жаром, многие рыцари отдали свои

сердца "гибким сернам". И тут же, под благосклонным вниманием царей и цариц,

намечались соединения сердец и знамен.

На угловой тахте, утопая в шелковых мутаках и подушках, шептались

княгини.

- Нино Магаладзе, наверное, под языком кизил держит.

- Будешь кислым, когда две недели, кроме зеркала, тебя никто не

замечает.

- Тамаз и Мераб тоже мало танцуют.

- Из-за Астан сердятся.

- Сами виноваты, зачем пустили Реваза в Иран.

- Правда, принесенное ветром ветер и унесет.

- Гульшари, как ядовитая змея, шипит.

- Довольно чужим местом пользовалась.

- Чужой тахтой тоже довольно...

- Мариам свое лицо потеряла...

- На лошадиный каштан стала похожа.

- Никогда не была очень красивой...

- Умной тоже нет.

- А Теймураз к невесте совсем спокоен...