Читать «Великий Моурави 2» онлайн - страница 150
Анна Арнольдовна Антоновская
Ирана", "средоточие вселенной", великого из великих - шаха Аббаса.
- Полторы бирюзы в словах Караджугай-хана! Я один к тбилисцам поеду! -
вскипел Димитрий.
- Нет, - решительно отверг Георгий, - ты слишком горяч для такого
тонкого дела.
- Со спасительной грамотой благородного Караджугай-хана я четвертым
поеду, - оживился Элизбар.
- Ты прав, Элизбар, слово благороднейшего из благородных
Караджугай-хана лучший щит в таком опасном посольстве. Ну, раз мои "барсы"
решили ехать, то... Эй, Эрасти, прикажи оседлать четырех коней...
И Георгий, словно сбросив с плеч тяжесть, глубоко вздохнул. Вздохнули с
облегчением и ханы. Они с невольным сочувствием проследили за нетвердой
походкой Георгия.
Караджугай-хан изящным почерком и с ханским достоинством написал
обращение к тбилисцам. Но Саакадзе предложил перевести послание на
грузинский язык. Ханы одобрили. Они радовались за себя и за своих сыновей, и
готовы были во всем поддержать сильного грузина.
Вскоре послание на персидском и грузинском языках, подписанное
Караджугай-ханом, с приложением печати аллаха "Клянусь солнцем и его
блеском", означающей ненарушимость данного слова, очутилось в руках
Даутбека.
Саакадзе тут же сурово дал "барсам" наставление и, обняв каждого,
сказал:
- Если вы не даром оценены великим шахом Аббасом, то завтра на рассвете
в этом благородном шатре расскажете о решении тбилисцев.
Дато, Даутбек, Элизбар и Ростом молча, с торжественностью попрощались с
ханами, горячо обнялись с остающимися друзьями и поспешно вышли из шатра.
Остальные "барсы" переглянулись, и Димитрий вдруг взволнованно
предложил проводить друзей. За Димитрием выскочили из шатра Матарс, Пануш и
Гиви.
- Гиви! - свирепо крикнул Димитрий, когда они, вскочив на коней,
выехали за четверкой на дигомскую дорогу. - Если ты будешь смеяться глазами,
когда друзей на верную смерть посылают...
- Я не над верною смертью смеялся, а над кизилголовыми ханами.
По обыкновению, простодушие Гиви привело "барсов" в веселое настроение,
и Пануш, Матарс, Димитрий и Гиви долго кружили по Дигомскому полю, пока им
удалось приобрести соответствующее случаю выражение лица, а голод и ветер
помогли им вернуться в стан злыми и неразговорчивыми.
Саакадзе остался в шатре Караджугай-хана и властно предложил спешно
выработать два плана наступления на Тбилиси: один - в случае удачи послов,
другой - если они не вернутся. Саакадзе умышленно до вечера затянул беседу,
дабы у ханов не осталось времени для раздумья. Наконец, придя к единому
решению, все разошлись по своим шатрам.
Папуна был в хорошем настроении, но нарочито ворчливо заставил Георгия
поесть.
- Батоно, - прошептал Эрасти на ухо вытянувшемуся на бурке Георгию, -
батоно, я просил Элизбара купить на майдане джонджоли, давно хочу,
соскучился.
- Ложись, Эрасти, и до утра забудь не только джонджоли, но и свое имя.
Караджугай-хан перед сном молился на разостланном коврике. Он слегка