Читать «Великий Моурави 2» онлайн - страница 117

дипломатического вопроса шаха о здоровье Михаила Федоровича. Но шах Аббас,

равнодушно приняв подарки, о здоровье не спросил и выжидающе смотрел на

посла.

Тихонов и бровью не повел, а повел речь от Михаила Федоровича. Тяжелыми

словами посол обрисовал устойчивое положение Русии, особенно подробно

остановился на изгнании поляков. "...И божиею милостию, и пречистые

богородицы молитвами Московского государства воеводы сошлись с королем под

Волоком Ламским, от Москвы за девяносто верст, и польского короля побили, и

многих живых поймали, и наряд взяли. И король с того бою побежал с великим

страхом и з бесчестьем".

Шах, не изменяя выражения лица, внимательно слушал персидскую речь

толмача Герасимова и уже пожалел, что не спросил о здоровье Михаила

Федоровича.

Он как бы невзначай положил на колено левую руку.

На среднем пальце сверкал "царь царей" - черный карбонат величиною с

орех, фамильная драгоценность Сефевидов, известная странам европейским и

даже Поднебесной империи.

Послы с трудом отвели глаза, боясь выдать свое неуместное в посольском

деле восхищение.

Как бы в ответ на карбонат Тихонов, осведомленный о присылке шахом в

Астрахань к атаману Заруцкому купца Муртазы, подробно описал взятие воеводой

князем Иваном Никитичем Одоевским Астрахани, пленение "Ивашки Заруцкого и

Маринки с сыном вороненком", и позорный пригон их на московский двор

государя.

- "...И ныне божиею милостию, а нашим царьским счастьем, Астраханское

государство под нашею царьскою высокою рукою по прежнему и хотим с вами,

братом нашим, Аббас-шаховым величеством, в братственной крепкой дружбе и в

любви быти мимо всех великих государей", - закончил Тихонов.

Шах Аббас, не выдавая своего неудовольствия, продолжал снисходительно

улыбаться, но уже жалел, что заставил ждать послов не четыре часа, а шесть.

Как искусно шах ни скрывал свои мысли, Тихонов с удовлетворением

заметил тень на лице шаха и решил, не откладывая, отплатить за "бесчестие",

нанесенное послам долгим ожиданием перед шахскими шатрами.

Он упрямо повторил просьбу царя Михаила Романова о возврате московской

казны, задержанной дедом Аббаса, шахом Худабанде. Шах усмехнулся.

- Очевидно, - сказал он, - казна утонула в богатствах Ирана, ибо уши

"льва Ирана" впервые отягощаются древними воспоминаниями. Но это не будет

причиной неудовольствия высокого брата, - добавил шах и, тут же, обдумав,

сколько сил может оттянуть от Русии война ее со Швецией, спросил, дружен ли

государь их, послов, а шахов брат, царь Михаил Федорович, со шведским

королем и обмениваются ли Русия и Швеция послами?

Тихонов обрадовался случаю лишний раз подчеркнуть устойчивость

Московского царства и по наказу без запинки ответил:

- Густав Адольф король присылал к государю нашему гонца, что "...стояти

бы им на польского короля за-один, а с польским королем у него ныне недружба

и война, за Лифляндскую землю".

Шах Аббас искоса поглядывал, как вечерняя заря переливается на собольих