Читать «Великий Моурави 2» онлайн - страница 117
Анна Арнольдовна Антоновская
дипломатического вопроса шаха о здоровье Михаила Федоровича. Но шах Аббас,
равнодушно приняв подарки, о здоровье не спросил и выжидающе смотрел на
посла.
Тихонов и бровью не повел, а повел речь от Михаила Федоровича. Тяжелыми
словами посол обрисовал устойчивое положение Русии, особенно подробно
остановился на изгнании поляков. "...И божиею милостию, и пречистые
богородицы молитвами Московского государства воеводы сошлись с королем под
Волоком Ламским, от Москвы за девяносто верст, и польского короля побили, и
многих живых поймали, и наряд взяли. И король с того бою побежал с великим
страхом и з бесчестьем".
Шах, не изменяя выражения лица, внимательно слушал персидскую речь
толмача Герасимова и уже пожалел, что не спросил о здоровье Михаила
Федоровича.
Он как бы невзначай положил на колено левую руку.
На среднем пальце сверкал "царь царей" - черный карбонат величиною с
орех, фамильная драгоценность Сефевидов, известная странам европейским и
даже Поднебесной империи.
Послы с трудом отвели глаза, боясь выдать свое неуместное в посольском
деле восхищение.
Как бы в ответ на карбонат Тихонов, осведомленный о присылке шахом в
Астрахань к атаману Заруцкому купца Муртазы, подробно описал взятие воеводой
князем Иваном Никитичем Одоевским Астрахани, пленение "Ивашки Заруцкого и
Маринки с сыном вороненком", и позорный пригон их на московский двор
государя.
- "...И ныне божиею милостию, а нашим царьским счастьем, Астраханское
государство под нашею царьскою высокою рукою по прежнему и хотим с вами,
братом нашим, Аббас-шаховым величеством, в братственной крепкой дружбе и в
любви быти мимо всех великих государей", - закончил Тихонов.
Шах Аббас, не выдавая своего неудовольствия, продолжал снисходительно
улыбаться, но уже жалел, что заставил ждать послов не четыре часа, а шесть.
Как искусно шах ни скрывал свои мысли, Тихонов с удовлетворением
заметил тень на лице шаха и решил, не откладывая, отплатить за "бесчестие",
нанесенное послам долгим ожиданием перед шахскими шатрами.
Он упрямо повторил просьбу царя Михаила Романова о возврате московской
казны, задержанной дедом Аббаса, шахом Худабанде. Шах усмехнулся.
- Очевидно, - сказал он, - казна утонула в богатствах Ирана, ибо уши
"льва Ирана" впервые отягощаются древними воспоминаниями. Но это не будет
причиной неудовольствия высокого брата, - добавил шах и, тут же, обдумав,
сколько сил может оттянуть от Русии война ее со Швецией, спросил, дружен ли
государь их, послов, а шахов брат, царь Михаил Федорович, со шведским
королем и обмениваются ли Русия и Швеция послами?
Тихонов обрадовался случаю лишний раз подчеркнуть устойчивость
Московского царства и по наказу без запинки ответил:
- Густав Адольф король присылал к государю нашему гонца, что "...стояти
бы им на польского короля за-один, а с польским королем у него ныне недружба
и война, за Лифляндскую землю".
Шах Аббас искоса поглядывал, как вечерняя заря переливается на собольих