Читать «Великий Моурави 2» онлайн - страница 109
Анна Арнольдовна Антоновская
пятнами:
- Разве мои сыновья и мать, царица Кетеван, плохая дань?! Но шах опять
требует дань, и не шелком и золотом, а... - и Теймураз прочел последнее
послание шаха.
В наступившей тишине, точно раскаленные стрелы, падали слова:
- "...в преданности твоей не сомневаюсь. Ты пожертвовал своими детьми,
приди и ты, почтись дарами и возвращайся на мирное царство..."
Покои Теймураза огласились возмущенными криками и угрозами.
Всполошились князья и духовенство: "Что, если за истреблением царской семьи
последует истребление всех кахетинских князей?" Перебивая друг друга,
кричали о мести, об изгнании из Кахети всех мусульман, о беспощадном
истреблении кизилбашей, и еще о многом кричали охваченные тревогой князья.
Луарсаб поднял руку. На его молодом лице отражалось столько внутренней
силы, что невольно и молодые и старые смолкли.
Луарсаб коротко сказал:
- В подлости шаха не следовало сомневаться, и сейчас - время меча, а не
слов.
На другой день Луарсаб и Теймураз двинули войска к границе. Луарсаб
расположил картлийские дружины на левом берегу реки Иори, около селения
Мукузани... Здесь быстро росли завалы и укрепления, делающие непроходимой
лесную дорогу, ведущую из владений Ирана в Кахети.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Против "Зеленой" мечети, украшенной изразцами и арабскими надписями, на
бугре, заросшем кустарником, стояли двое юношей в богатых одеждах: царевич
Сефи-мирза и Паата Саакадзе. Они целились в пролетающих птиц и громко
радовались меткости своих стрел.
На почтительном расстоянии, у плетней, за которыми тянулись
виноградники, гранатовые деревья и айва, стояли телохранители Сефи и Паата,
среди них верный Арчил. Телохранители сдержанно, но с расчетом на хороший
слух юношей, восхищались ловкостью Сефи-мирзы, наследника иранского
престола, и князя Паата, сына сардара Саакадзе.
С некоторых пор между Сефи и Паата возникла тесная дружба, поощряемая
шахом Аббасом. Юноши еще не были тверды в политике и выражали своя чувства
открыто и искренне.
- Думаешь ли ты, мой друг Паата, что если простоим здесь до вечера, то
все бугры будут покрыты птицами, пронзенными твоими стрелами?
- Я думаю, мой высокий мирза, что если я сейчас уйду, то все равно
ганджинские бугры будут покрыты птицами, пронзенными стрелами Сефи-мирзы,
прекрасного, как луна в четырнадцатый день его рождения.
- Дозволь заметить тебе, мой друг Паата, у Сефи-мирзы никогда не
загорятся глаза при виде плодов чужой доблести, ибо сказано - умей гарцевать
на своем коне.
- Разреши и мне сказать, благородный Сефи-мирза: есть всадники, которым
принадлежат все кони. А будущему "льву Ирана"...
Сефи-мирза поспешно обнял Паата и испуганно обернулся на слуг.
- Мой Паата, у каждого судьба висит на его шее. Да живет мой всесильный
повелитель, "лев Ирана", пока не исчезнут во вселенной луна и солнце...
Но... - Сефи близко склонился к Паата, будто показывая ему стрелу, и шепотом