Читать «Великий Моурави 1» онлайн - страница 111

- Правда, Георгий, он такое колесо сделал: один человек будет вертеть,

пять прялок шерсть будут мотать?

- Правда, дед, все разбогатеем. Кто шерсть держит в руках, тот имет

право на себя ее надеть...

- Люди говорят - черт ему помогает... Что ж, черт иногда тоже хорошо

думает. Жарить мясо тоже черт людей научил, раньше без всякого удовольствия

сырое ели... Бог против тоже ничего не сказал, только пожалел, зачем сам

раньше не догадался...

Когда за дедом Димитрия закрылась дверь, Георгий задумчиво стал ходить

по комнате. Опять, даже в таком пустяке, он чуть не сделал промаха, опять за

простой истиной скрывалась хитро сплетенная паутина установившихся понятий.

Каким мечом разрубить паучьи сети? Где найти источник истины? Как искоренить

навязанный народу порядок?

Уже несколько раз опечаленная Маро окликала Георгия. Она обратила

внимание сына, что Нино уже несколько воскресений не приходит к обеду.

Георгий с трудом оторвался от обуревавших его мыслей и, избегая взгляда

матери, неуверенно заявил о необходимости спросить у царя разрешения на

женитьбу. Шио заволновался. Зачем азнауру жениться на девушке из мсахури?

Вот вчера приезжал Ламадзе. "Почему, говорит, твой молодец не женится?

Сколько красивых азнаурок по нем вздыхает". Конечно, Ламадзе на свою дочь

намекал. Квливидзе тоже имеет двух красивых азнаурок. Но Георгий резко

оборвал мечты отца, и счастливая Тэкле полетела рассказать Нино о горячей

любви к ней брата. Нино грустно гладила черные кудри любимицы... Мысли о

Нино камнем лежали на душе Георгия. Как поступить? Разве он собирался

спрашивать разрешения царя? Никогда! Но это был повод, за который цеплялась

его совесть.

Зябко жались друг к другу овцы, недоуменно хрюкая, тыкали плоские носы в

остывшую землю свиньи, сердитым фырканьем кони разгоняли толпившихся в

конюшне кур, протяжным мычанием извещали коровы о своей скуке.

Обеспокоенный долгим отсутствием сына, Иванэ Кавтарадзе уже собирался в

Тбилиси, а Димитрий торопил друзей отправиться на поиски, как вдруг,

окутанный туманом белого утра, появился Дато. На расспросы друзей он упорно

отмалчивался, но, до ночи просидев у Димитрия, пошел ночевать к Саакадзе.

И перед Георгием развернулась абхазская трагедия... На изумрудных

гребнях лениво качались фелюги, бревна, просмоленные канаты, бочки,

заржавленные цепи, свернутые паруса, тяжелые багры дремали на просоленных

досках.

Двое - один в башлыке, другой в малиновой феске с черной кистью -

подошли к низкому борту. Простившись, человек в башлыке спустился в лодку и,

перекликаясь с оставшимся на борту, повернул к берегу.

Желтая чадра поздней осени зацепилась за разрубленные вершины

клухорского перевала, и Сухуми, охваченный мохнатыми горами, утопая в

листьях пальм, тяжелых магнолий, пряных садов, сверкал в брызгах теплого

солнца.

Под полосатыми навесами низеньких кофеен у восьмиугольных столиков

склонились мягкие башлыки, плоские войлочные шапчонки, мохнатые папахи,

войлочные широкополые папанаки, красные фески, разноцветные зерколы.

Клубились синие кальяны, в хрупких чашечках дымился аравийский кофе. На