Читать «Великие дни. Рассказы о революции» онлайн - страница 248

Тогда накладчик Мишка медленно отошел от реала, боязливо оглянулся, зачем-то пригладил волосы и начал приготовлять марзаны для заключения набора в раму. Рама вставляется вместе с набором в машину — и можно печатать. Раму он сначала выбрал самую новую, а затем осмелел, ехидно подмигнул самому себе — дескать, знаю, старик-то лодырь, как ловко всех обводил! И взял раму самую грязную и заржавленную. Иван Семеныч, все еще чувствуя необычайную свою радость и даже мучаясь от этого (грудь слегка покалывало и болели виски), поспешно выставлял одну верстатку за другой. Ему показалось, что он пропустил слово; он проверил, перечел, — все было в порядке. Он опять стал набирать, и опять казалось, что слово, теперь уже какое-то необычайно важное слово, пропущено. Он сплюнул, досадливо завязал шнурком набор, кинул его на талер и схватился за рукоятку, чтобы повернуть машину и чтобы валики накатали на буквы краску. Руки его были мокры от пота; пар шел от лица.

— Крути! — закричал Мишка, кладя на барабан под зубцы лист обойной бумаги (воззвания печатались на обоях).

Иван Семеныч увидел оттиск набора. Сколько лет он не видал оттисков своего набора? Ему некогда было вспоминать. Мишка визжал:

— Читай корректуру, дядя!

И он увидел опечатку: вместо слова "смертельная" стояло "смиртельная"; он схватил шило, дабы выдернуть букву из набора, заменить ее другой, но здесь острие шила исчезло из его глаз, затем он потерял рукоятку, пальцы его пошли в туман, рука исчезла. Он выронил шило и, крепко схватившись за рукоятку машины, огляделся. Типография скрылась. Мутно-багровый туман был его миром. Он сказал:

— Накладывай, Мишка.

Мишка свистнул, приказал ему крутить. Вскоре прибежал за воззваниями солдат, их отдали все — семьдесят штук, себе забыли оставить. А через полчаса казаки наполнили окопы. Пулеметы обратили дула свои к пустыне. Басмачи отступили. А еще через пять часов пароход вышел прорытым каналом в Аму-Дарью. Весь город встречал пароход. Вывели встречать и Ивана Семеныча, под руки (он и сам не заметил: как и зачем). Казаки стройно и, должно быть, с некоторой хвастливостью кричали пароходу "ура". Все еще шел дождь, и мелкие капли падали на лицо Ивана Семеныча. Кто-то спросил его:

— Видишь, пароходище-то какой громадный?

И он ответил:

— Вижу, — хотя перед ним стлалась бесконечная туманная пелена и посреди ее блестящий крошечный кружок — солнце.

1927

В. Л. ЛИДИН

ОЛЕНЬ

Пулей ранили оленя в переднюю ногу. Охотник шел за подранком. Олень бежал сквозь тайгу, и следы его крови, редкие вначале, становились чаще. Скоро он должен был изнемочь и пристать. Охотник был из племени орочей, немногих тех кочевников, которых осталось от некогда сильных охотничьих родов несколько сот человек. Орочону шел пятьдесят второй год. Он был охотник, знал охоту на изюбра, на кабаргу и на секача, клыкастую, сварливую и злую породу. Лицо его, плоское в переносье, с узко посаженными глазами, было красно обожжено непогодами. Грубые морщины прибавляли человеку десятилетие. На его худые, жилистые ноги, привыкшие к пространствам и сорокаверстным переходам, были надеты ветхие, многократно чиненные унты.