Читать «Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года» онлайн - страница 274

По мнению Логинова, распределение мандатов «уже не соответствовало реальному соотношению сил в стране»^{. Это верно, потому что само соотношение было неизвестно никому. Если считать его по количеству граждан, готовых голосовать за ту или иную партию, то соотношение стало известно только после выборов в Учредительное собрание. Оказалось, что влияние эсеров и большевиков было несколько недооценено, а меньшевиков и энесов - переоценено. Искусственный подбор участников обеспечивал центристам перевес над радикалами. Но левые центристы в этих условиях могли выступать только в союзе с правыми центристами. А это похоронило сам замысел «однородной демократической власти» без кадетов.}

Почувствовав отсутствие единства среди социалистов, правительство заявило, что решения совещания не имеют для него обязательной силы. И оно пока могло сохранять свои самодержавные прерогативы -ведь новый протопарламент не ставил ультиматумов, не угрожал в случае чего отказать правительству в доверии. Он лишь выявлял мнение влиятельных социальных структур. Впрочем, Керенский не преминул выступить на совещании и попросить доверия правительству. После корниловской истории Керенский уверовал в свою популярность и непотопляемость: «Не думайте, что я вишу в воздухе. Имейте в виду, что если вы что-нибудь устроите, то остановятся дороги, не будут передаваться депеши (одни рукоплещут, другие смеются)»^{. Керенский думал, что во время корниловского выступления массы защищали его...}

Между тем совещание было далеко от того, чтобы выразить доверие Керенскому и формируемому им правительству. Оно взялось обсуждать, каким должно быть это правительство - коалиционным (то есть с кадетами) или «однородно-демократическим».

Правые большевики еще надеялись, что социалисты не пойдут в Каноссу к кадетам. При обсуждении позиции Петросовета на совещании Каменев делал реверансы в сторону Чернова, разоблачившего накануне политику правительства Керенского. Но под влиянием ситуации в партии большевиков Каменев радикализовал требования по сравнению с резолюцией 31 августа: «Если мы хотим спасти Россию, мы должны сказать, что власть должна находиться в наших собственных руках - Советов солдатских, рабочих и крестьянских депутатов. Не буржуазия и не единоличные правители»^.

Троцкий в своей речи попытался опереться на недовольство Керенским, чтобы показать - пропасть между большевиками и социалистами не так велика, и для заключения соглашения нужно лишь избавиться от действующего премьера и режима, который он символизирует: «Товарищи, если у нас много разногласий, - а у нас их много - относительно прошлого коалиционного и относительно будущего, то я спрашиваю вас: есть ли у нас разногласия относительно того правительства, которое сейчас правит и говорит именем России. Я здесь не слышал ни одного оратора, который взял бы на себя малозавидную честь защищать пятерку, Директорию, или ее председателя Керенского...» Слова Троцкого были прерваны сначала аплодисментами, затем шумом, а потом выкриками: «Да здравствует Керенский! Вон! Довольно!» ^{Такая поддержка Керенского против большевиков обескуражила оратора, но он перестроился, развернув атаку с личности Керенского на существующую систему власти: «Именно наша партия никогда не была склонна возлагать ответственность за этот режим на злую волю того или другого лица». Керенский стал «механической точкой будущего русского бонапартизма». Объектом борьбы является «государственная власть, как тот аппарат, при помощи которого можно либо отстаивать собственность, либо провести в ней}