Читать «Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года» онлайн - страница 252

Таким образом, Керенский получил право единолично принимать решения от имени правительства, хотя министры и собирались на совещания во время корниловского кризиса. На совещание 28 августа, вопреки своему решению уйти из правительства, ходил и Кокошкин. Он настаивал, чтобы Керенский передал власть Алексееву.

Сдать власть другому генералу убеждали Керенского и другие либералы, в том числе и Некрасов, что стало одной из причин заката его дружбы с Керенским. Сдача власти Алексееву означала бы победу переворота. Как вспоминала дочь Алексеева о настроениях пожилого генерала, «когда была предложена смена правительства, и папа должен был принять власть на себя, то неужели в этот момент... он бы пошел против Ставки? Никогда. Опять же говорю с его слов, по его рассказам: с уходом Временного правительства и переходом власти в его руки ген. Корнилов остался бы Верховным, и, кто знает, быть может, вся история революции изменила бы свой ход»^{. Несмотря на угрожающее положение, которое сложилось для Керенского в этот момент, он не пошел на такую капитуляцию.}

29 августа Керенский привлек Алексеева к обороне Петрограда и разрешению кризиса в качестве начальника штаба Верховного главнокомандующего.

30 августа премьер заявил, что не будет включать Некрасова в новый кабинет, и назначил его генерал-губернатором Финляндии. Постмасонская группа распалась, но политика центризма продолжалась, пока во главе правительства стоял ее главный носитель Керенский.

27 августа Некрасов, Прокопович и Никитин написали, а Керенский подписал телеграмму, в которой сообщалось, что Корнилов потребовал себе через Львова всю полноту власти, в результате Временное правительство уполномочило премьера «принять скорые и решительные меры, дабы пресечь все попытки посягнуть на верховную власть в государстве и на заявленные революцией права граждан». Меры принимаются, Корнилову приказывается сдать должность, в Петрограде вводится чрезвычайное положение^{. Эта телеграмма была сообщена журналистам - конфликт вышел наружу. Правда, телеграмма не рассылалась до вечера - Савинков после разговора с Корниловым по телеграфу считал, что произошло недоразумение. Но он не ринулся в Зимний, а поехал поужинать. Некрасов же «протестовал против дальнейших оттяжек - указывал, что вся тактика Ставки указывает на полную подготовленность заговора, и каждый час промедления может оказаться роковым, ибо заговорщики, несомненно, не дремлют, а действуют». После возвращения Савинкова Керенский, Некрасов и другие министры еще раз обсудили ситуацию и пришли в выводу, что аргументы Корнилова «не выдерживают критики перед ярким фактом открытого мятежа, определенно подготовленного и планомерно проводимого. Все колебания были оставлены, радиотелеграмма послана».}

•к**

Как ни в чем не бывало, в полтретьего ночи 27 августа Корнилов сообщил Савинкову, что корпус Крымова сосредоточится к 28 августа и 29-го можно объявлять чрезвычайное положение в Петрограде.