Читать «Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года» онлайн - страница 249

Керенский попросил Львова изложить требования Корнилова письменно, что тот и сделал. Позднее он еще специально «закрепил» показания Львова таким образом: попросил повторить свой рассказ в комнате, где рядом находился невидимый Львовым свидетель.

Керенский изложил 27 августа такую версию событий: «26 августа генерал Корнилов прислал ко мне члена Государственной думы Владимира Николаевича Львова с требованием передачи Временным правительством всей полноты гражданской и военной власти с тем, что им по личному усмотрению будет составлено новое правительство для управления страной.

Действительность полномочий члена Государственной думы Львова сделать такое предложение была подтверждена затем генералом Корниловым при разговоре со мною по прямому проводу»^.

Керенский решил выяснить по прямому проводу, уполномочил ли Львова Корнилов. На вопрос Керенского: «Просим подтвердить, что Керенский может действовать согласно сведениям, переданным Владимиром Николаевичем», Корнилов ответил: «Вновь подтверждая тот очерк положения, в котором мне представляется страна и армия, очерк, сделанный мной Владимиру Николаевичу с просьбой доложить Вам, я вновь заявляю, что события последних дней и вновь намечающиеся повелительно требуют вполне определенного решения в самый короткий срок»^.

Как видим, Корнилов «подтвердил» невесть что. Характерно, что Керенский тоже формулирует вопросы двусмысленно: он не «должен», а «может действовать согласно сведениям», то есть речь вроде бы не идет о реакции на ультиматум. Корнилов на что-то намекает, но не говорит прямо.

Что за «определенное решение»? Сдача власти? Объявление чрезвычайного положения в Петрограде со всеми вытекающими последствиями? Введение смертной казни в тылу? Керенский не выясняет это, а Корнилов тоже не говорит прямо, опасаясь, видимо, что этот разговор может быть перехвачен сторонниками Советов.

Милюков находил такое объяснение этой ситуации: «Передать генералу Корнилову полный текст ультиматума, подписанного В. Н. Львовым, представилось невозможным. Есть вещи, которые нельзя доверять даже аппарату Юза. Ведь ультиматум «генерала Корнилова мог бы получить распространение в тысячах экземплярах». Так, очевидно, думал и Керенский, больше всего боявшийся преждевременного разглашения и предпочитавший применить свой упрощенный прием, чтобы вырвать признание у подсудимого, в виновности которого он уже не сомневался. Считать обвинение доказанным!..»

На следующий день Филоненко, не юрист, но человек неглупый, прочтя ленту, не смог скрыть от Корнилова своего удивления: каким образом он мог столь легкомысленно подтвердить слова Львова, содержание которых оставалось ему неизвестным»^.

Керенский считал, что он задавал вопросы Корнилову в «конспиративной манере», и если тот отвечал с полным пониманием, это значит, что Корнилов понимал «ключ» разговора. А ключ этот привез Львов. В действительности Корнилов мог ориентироваться не только по «ключу Львова», но и по «ключу Савинкова». Но фокус в том, что Савинков, игравший двойную игру, не передал Керенскому своего «ключа», не пересказал свои разговоры с Корниловым во всех важных деталях.