А тем часом издалека,Глухо, как из-под земли,Ровный, дружный, тяжкий рокотНадвигался, рос. С востокаТанки шли.Низкогрудый, плоскодонный,Отягченный сам собой,С пушкой, в душу наведенной,Страшен танк, идущий в бой.А за грохотом и громом,За броней стальной сидят,По местам сидят, как дома,Трое-четверо знакомыхНаших стриженых ребят.И пускай в бою впервые,Но ребята – свет пройди.Ловят в щели смотровыеКромку поля впереди.Видят – вздыбился разбитый,Развороченный накат.Крепко бито. Цель накрыта.Ну, а вдруг как там сидят!Может быть, притих до срокаУ орудия расчет?Развернись машина боком —Бронебойным припечет.Или немец с автоматом,Лезть наружу не дурак,Там следит за нашим братом,Выжидает. Как не так.Двое вслед за командиромВниз – с гранатой – вдоль стены.Тишина. – Углы темны…– Хлопцы, занята квартира, —Слышат вдруг из глубины.Не обман, не вражьи шутки,Голос вправдашний, родной:– Пособите. Вот уж суткиТочка данная за мной…В темноте, в углу каморки,На полу боец в крови.Кто такой? Но смолкнул Теркин,Как там хочешь, так зови.Он лежит с лицом землистым,Не моргнет, хоть глаз коли.В самый срок его танкистыПодобрали, повезли.Шла машина в снежной дымке,Ехал Теркин без дорог.И держал его в обнимкуХлопец – башенный стрелок.Укрывал своей одежей,Грел дыханьем. Не беда,Что в глаза его, быть может,Не увидит никогда…Свет пройди, – нигде не сыщешь,Не случалось видеть мнеДружбы той святей и чище,Что бывает на войне.
