Читать «Варшава, Элохим!» онлайн - страница 90

Януш увидел, как Стелла и Саломея со всеми детьми вошли в этот барак, они оглядывались на Гольдшмита и спотыкались, а безликий травник с круглым, как репа, и совершенно не запоминающимся лицом, похожим на белую дыру, подгонял их винтовкой. Дети бежали, держась за руки: до мельчайших подробностей, незримых линий, запахов и цветов знакомые Янушу бантики, гольфы, рюкзачки, вышарканные брючки, подтяжки, цветные шорты, шляпки, косынки, аккуратные юбочки двигались торопливой колонной; теплые ароматные затылки с косичками, кудряшками, распущенными волосами, коротко стриженные головы мальчиков с оттопыренными ушами; светлая, почти прозрачная и по-домашнему мягкая шерстка на гладких спинках, длинные ресницы, крохотные пальчики с обгрызенными ногтями, белые шейки и сочтенные, отпечатанные слепком в душе Гольдшмита родинки, шрамы, синяки, ямочки и расцарапанные колени – все они входили в барак, пропадая в темноте его проема толкающейся одетой вереницей; через другой проем было видно обнаженные тела тех, кто уже успел раздеться и ждал своей очереди к парикмахеру, – тощие обнаженные старухи с обвислой, как сталактиты, грудью стояли, скрестив руки, жались друг к другу.

Доктор собрался с силами, встал, медленно разогнулся и поднял голову. На площади перед вторым бараком раздевались мужчины, там же у входа стоял пан Штернфельд. В воротах появился штурмшарфюрер Курт Майер с сенбернаром; при виде раздетых мужчин тщательно выдрессированный пес Барри спрятал язык и сосредоточился. Евреи из зондеркоманды с красными повязками кинулись врассыпную, начали жаться к стенам барака. Штурмшарфюрер отцепил от ошейника поводок:

– Fass!

Барри рванул к первому попавшемуся раздетому и вцепился в промежность, сшиб запыхавшейся, потной махиной; оглушительный крик, истеричный, захлебывающийся – еврей уперся ногами в лохматую тушу, пытался оттолкнуть, весь скрючился, держался за влажную морду руками, лез пальцами в зажмуренные глаза пса, бессильно толкал окровавленную морду, но Барри стискивал челюсти все сильнее, кровь брызнула на ноги и живот несчастного, залила торопливой струей колени, увесистые капли перемешались с песком, затвердели. Человек-кукла свистнул, пес моментально ослабил хватку и рванул назад, снова оказался у ног Курта, как вкопанный, словно плоть от плоти. Из сжатой пасти торчал бесформенный шмат мяса. Смешанная со слюной кровь стекала на песок вязкой кляксой, лохматая грудь часто вздымалась, всасывая в себя воздух через широко раскрытые ноздри. Изувеченный лежал неподвижно, только раскрыл рот и выплевывал из себя смятые звуки: затравленное мычание, вой и хрип; все это предсмертное многоголосие сливалось и бурлило, клокотало кипящим жиром. Остальные мужчины начали в панике разбегаться, спотыкались, вскакивали, но приклады травников сгоняли их обратно к бараку.