Читать «Варенька Олесова» онлайн - страница 20

И вслед за тем ему стало грустно.

II

Утро субботы началось для Ипполита Сергеевича маленькой неприятностью: одеваясь, он свалил со столика на пол лампу, она разлетелась вдребезги, и несколько капель керосина из разбитого резервуара попало ему в одну из ботинок, ещё не надетых им на ноги. Ботинки, конечно, вычистили, но Ипполиту Сергеевичу стало казаться, что от чая, хлеба, масла и даже от красиво причёсанных волос сестры струится в воздухе противный маслянистый запах.

Это портило ему настроение.

– Сними ботинку и поставь её на солнце, тогда керосин испарится, – советовала ему сестра. – А пока надень туфли мужа, есть одни совершенно новенькие.

– Пожалуйста, не беспокойся. Это скоро исчезнет.

– Очень нужно ждать, когда исчезнет. В самом деле, я скажу, чтоб дали туфли?

– Нет, не надо. Брось их.

– Зачем? Туфли хорошие, бархатные…

Годятся. Ему хотелось спорить, керосин раздражал его.

– Куда они могут годиться? Не будешь же ты носить.

– Я, конечно, нет, но Александр будет.

– Это кто?

– А Бенковский.

– Ага! – он сухо усмехнулся. – Это очень трогательная верность туфлям умершего мужа.

И практично.

– Ты сегодня зол?

Она смотрела на него немножко обиженно, но пытливо, и он, поймав в её глазах это выражение, неприязненно подумал:

«Наверно, она воображает, что я раздражён отсутствием Вареньки».

– К обеду Бенковский приедет, вероятно, – сообщила она, помолчав.

– Очень рад, – откликнулся он, соображая про себя: «Желает, чтоб я был любезен с будущим зятем».

И его раздражение усилилось чувством томительной скуки. А Елизавета Сергеевна говорила, тщательно намазывая тонкий слой масла на хлеб:

– Практичность, по-моему, очень похвальное свойство. Особенно в настоящее время, когда бремя оскудения так давит нашу братию, живущую от плодов земли. Почему бы Бенковскому не носить туфель покойного мужа?..

«И саван покойника, если ты и саван с него сняла и хранишь», – язвительно подумал Ипполит Сергеевич, сосредоточенно занимаясь переселением пенок из сливочника в свой стакан.

– После мужа остался очень обширный и приличный гардероб. А Бенковский не избалован.

Большая семья – трое юношей, помимо Александра, да девиц пять. Имение заложено. Знаешь, я очень выгодно купила у них библиотеку, – есть весьма ценные вещи. Ты посмотри, может быть, найдёшь что-либо нужное тебе… Александр существует на жалованье.

– Ты давно его знаешь? – спросил он её; нужно было говорить о Бенковском, хотя говорить не хотелось ни о чём.

– В общем, года четыре, а так… близко – месяцев семь-восемь. Ты – увидишь, он очень милый. Нежный такой, легко возбуждающийся, идеалист и немножко, кажется, декадент. Впрочем, теперь молодёжь вся склонна к декадентству… Одни падают в сторону идеализма, другие к материализму… и те и другие не кажутся мне умными.

– Есть ещё люди, исповедующие «скептицизм во сто лошадиных сил», как определяет это настроение один мой товарищ, – заявил Ипполит Сергеевич, наклоняя лицо над столом.

Она засмеялась, говоря:

– Это остроумно, хотя и грубовато. Я, пожалуй, тоже близка к скептицизму, знаешь, здравому скептицизму, который связывает крылья всевозможных увлечений…