Читать «Валентин Александрович Серов 1865-1911» онлайн - страница 13
В. Баева
Серов создал в картине игру зеркал, двойное отражение, заметное только со стороны художника и открытое им зрителю. Помимо отражающейся в зеркале спины Гиршман, он изобразил и ее расплывчатую уменьшенную копию в дальнем зеркале, замкнув, таким образом, круг и показав в отражении то, что находится за пределами полотна портрета. Но и этого живописцу показалось мало: он поместил на край зеркала и картины свой автопортрет, искаженный огранкой, но все же ясно читаемый. Картина является единственным в творчестве Серова диалогом модели и художника, напряженность лица которого показывает, как сложна и ответственна его работа.
Этот взгляд-рентген мастера так страшил многих светских особ, что они боялись позировать ему. Художник всегда отчетливо видел и беспристрастно выдавал миру суть портретируемого человека. Все знали, что позировать Серову «опасно», хотя живописец никогда не обманывал ожиданий своих заказчиков, создавая великолепные и очень похожие портреты, которыми те могли гордиться. Но мастер сам признавал, что его интересует не столько позирующий человек, сколько его характеристика, которую можно отразить в портрете. Выявленное в героях часто бывало столь неожиданным, что его неоднократно упрекали в шаржировании. «Что делать, если шарж сидит в самой модели, я-то чем виноват? Я только высмотрел, подметил», — отвечал он.
Таким тонко исполненным и продуманно обставленным шаржем, по сути, является «Портрет княгини О. К. Орловой» (1911, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург). «Она не могла стоять, ходить, сидеть, говорить без особых ужимок, подчеркивавших, что она не просто какая-нибудь рядовая аристократка, а… первейшая при дворе дама», — писал об Ольге Орловой Игорь Грабарь.
По отзывам современников, женщина не отличалась высоким интеллектом, почти не интересовалась искусством, но была самой элегантной модницей Петербурга, тратила целые состояния на шикарные парижские туалеты. Ее многочисленные поклонники сочли Серова, бывшего в то время на пике популярности, достойным чести увековечить облик этой светской супермодели начала ХХ века.
Первым делом художник довел до абсурда позу княгини, усадив высокую и стройную Орлову на низкий пуфик — так, что острые колени торчали вперед и вверх. Манто слегка сползло, обнажая изящное плечо, а рукой, словно играя ниткой жемчуга, героиня двусмысленным жестом указывает на себя, подчеркивая важность и значительность собственной персоны. Центральное место в портрете занимает огромная черная шляпа, которой явно слишком много. Она прихлопывает модель, опуская ее композиционно еще ниже. По замыслу, княгиня словно присела на минутку в ожидании экипажа, уже полностью готовая к выходу. На ее лице застыло привычное выражение нервной досады из-за необходимости ждать: высокие брови недоуменно подняты, подбородок высокомерно вскинут. Даже находясь в одиночестве ожидания, Орлова держит вычурную осанку, ее вызывающая надменность почти вульгарна, а изысканность светской львицы манерна и неестественна.
