Читать «В тени сгоревшего кипариса» онлайн - страница 77

– Есть.

– Отставить!

Клитин оглядывается, не понимая, откуда взялись за спиной комбат и батальонный комиссар Окунев.

– Жуков, свободен. Я отменяю приказ старшего лейтенанта Клитина.

Дождавшись, пока прихрамывающий рядовой скроется из виду, Барышев оглядел ротного с головы до ног, отметил выражение упрямой решимости на лице и вздохнул.

– За мной, товарищ старший лейтенант.

В кресле, замечательном, «найденном» писарями где-то в бывшем итальянском штабе кресле, отчего-то стало абсолютно невозможно сидеть – тесно, жестко и колени задираются. Барышев встает и опирается кулаками о столешницу. Окунев отошел в сторону и уселся на стул по-кавалерийски, развернув его спинкой вперед.

– Объяснить, что это было, можешь?

Ротный-три замер по стойке «смирно», глаз не опускает, смотрит прямо – уверен в собственной правоте и зол на командира.

– В роте может быть только один командир. Рядовой Жуков считал, что после происшествия в ночном бою может влиять на принимаемые мной решения и имеет право на особое положение в подразделении. Бойца необходимо поставить на место, товарищ подполковник.

Услышав о «происшествии в ночном бою», Озеров не сдержался – прочистил горло, но промолчал.

– И как боец Жуков пытался влиять на твои решения, старлей? – Барышев хочет разобраться, до последнего надеясь на чудо.

– Рядовой Жуков позволил себе исполнять приказы, как считает нужным, а не так, как они были отданы. В частности, использовал знакомства в ремонтном взводе для создания себе льготного режима службы, товарищ подполковник.

– Значит, сначала ты отдаешь бойцу, который тебе жизнь в бою спас, приказ, который невозможно выполнить, а потом собираешься наказывать за то, что он все-таки выкрутился и справился с задачей. И весь батальон об этом знает. Только мы с комиссаром узнаем последними.

Барышев сжимает в кулаке карандаш, потом удивленно рассматривает обломки, стряхивает их на пол и брезгливо вытирает руки вытащенным из кармана френча клетчатым носовым платком.

– Ты, Клитин, решил сделать мой батальон первым, в котором командир роты будет убит в спину собственными подчиненными.

– В моей роте… – зло начал Клитин.

– Молчать, ***! – заорал Барышев. На *** мне в батальоне ротный, которого собственные бойцы ненавидят сильнее, чем врага? Ты, пень с ушами, в самом деле не понимаешь разницы между фронтовой частью и гауптвахтой?

Комбат махнул рукой, опустился в кресло и выложил сжатые кулаки на столешницу.

– Командир ты не самый хреновый, в бою не теряешься, но после последних твоих выходок в моем батальоне тебе оставаться нельзя – бойцы не простят, командиры не примут.

Клитин побледнел, но упрямо сжал губы и смотрел на командира, не отводя глаз.

– В Салониках формируют первый греческий танковый батальон, им специалисты нужны. Пойдешь туда командиром роты. Ты же на местной женился, значит, по-гречески маленько говоришь. Вот и знание языка подтянешь заодно. Учти, там три четверти подчиненных – греки. Это твой последний шанс, и запомни – я тебе сейчас жизнь спас. Хотя… Жуков в самом деле спас, а ты…