Читать «В одно прекрасное детство» онлайн - страница 32

Мальчишки выпустили в небо голубей, за голубями полетели разноцветные детские воздушные шары, опять грянул духовой оркестр, и, наконец, аэропланы с грохотом пролетели над толпой.

Они пролетели так низко над головами людей, что многие с непривычки от испуга даже присели на корточки, а некоторые даже сели на траву.

Было очень весело.

Разноцветные шары в голубом небе смешались с белыми голубями, пионеры подняли вверх длинные блестящие фанфары, и все услышали торжественный пионерский сигнал.

Аэропланы коснулись колёсами земли и покатились, подпрыгивая, по зелёной траве.

Все, кто был на лётном поле, хотели уже броситься к аэропланам, чтобы немного покачать отважных пилотов, поприветствовать их и передать цветы, но милиционеры, взявшись за руки, никого не пускали, потому что радость радостью, а порядок нарушать не надо.

Но моего папу, Дурова и меня они всё же пропустили, потому что папа успел сказать главному милиционеру:

— Мы друзья детства одного из пилотов.

Тогда главный милиционер взял ладонью под козырёк и негромко сказал не самому главному:

— Пропустите их: они друзья детства одного из пилотов.

Тогда не самый главный милиционер тоже взял под козырёк, повернулся кругом и громко сообщил всем остальным милиционерам:

— Приказано пропустить: они друзья детства одного из пилотов. Ура!

— Ура-а-а! — закричали остальные милиционеры, и мы что было силы побежали к аэропланам.

Глава двадцать вторая.

ВСТРЕЧА ДРУЗЕЙ ДЕТСТВА

А пилоты к этому времени уже выбрались из своих тесных кабин, спрыгнули на траву и немедленно приступили к физзарядке, чтобы размять затёкшие в полёте руки и ноги. Шумно вдыхая и выдыхая, они выполняли известные в ту пору упражнения «колун», «русская присядочка» и «пожарный насос».

Папа приложил палец к губам, чтобы мы не шумели, и мы на цыпочках прокрались за спину пилоту, когда тот как раз делал «колун». Он высоко поднимал сцепленные в один кулак руки, сам поднимался на носки, как будто замахивался колуном на полено, и потом с громким выдохом «Ха!» сгибался в поясе пополам, как будто колол дрова.

Но на этот раз поднять он руки поднял, а опустить не смог: папа успел просунуть свои руки ему под мышки, легонько сжал его голову ладонями и спросил нарочно не своим голосом:

— Угадай, кто я?!.

Это получилось так смешно, что мы с Дуровым едва не расхохотались.

Пилот сначала удивился, попробовал повертеть головой в кожаном шлеме, но вырваться из могучих папиных рук ему не удалось и пришлось ему угадывать.

— Николай Митрофанович? — спросил пилот тонким голосом.

— Не-а! — засмеялся папа от радости, потому что по голосу сразу узнал своего друга, — недаром они ещё в детстве прозвали Витьку Барановского писклёй.

— Товарищ Синельников? — снова пропищал пилот.

— Не-а! — захохотал Дуров вместе с папой.

— Кузьма Лукич? — спросил пилот почти женским голосом.

Тут уж мы захохотали все втроём, а бедный пилот чуть не заплакал:

— Ну кто же это тогда, кто, кто?!

— Сдаёшься? — грозно спросил папа чужим, страшным голосом.

— Сдаюсь, — проговорил пилот.

Тут папа поворачивает его и целует, но, поскольку всё лицо пилота закрыто большими лётными очками и мохнатым шарфом, поцеловать его удаётся только в нос.