Читать «В краю исчезнувшего тигра. Сказки» онлайн - страница 63
Юрий Ильич Харламов
Я успел полюбить их за это время, да и они, похоже, привязались ко мне.
Но вот стал я замечать: Бойчечак все время какая- то грустная. Сядет на окошко и в небо смотрит. «Что ты там увидела?» — «Солнышко жду». А солнышка нет и нет, все небо в тучах. Нарубил я дров, затопил печку, в комнате жара, как в тропиках. Она ожила, по всей комнате летала, но потом опять загрустила. Видно, тепло — это еще не солнышко... Взял я акварельные краски, нарисовал ей солнце, подсолнухи, цветущие деревья. Как она обрадовалась! Да тоже не надолго. Стала худеть, а взгляд такой тоскливый, что у меня сердце сжималось, глядя на нее.
Вдруг однажды засобирались. Умылись под краном, Чирка причесал ее, она перед зеркалом головкой туда- сюда покрутила.
— Куда это вы? — спрашиваю.
— На крышу, сегодня ночь Лайлатулкадр. Ты тоже не спи, если хочешь увидеть Звезду желаний.
— Глупости! — говорю им. — На дворе мороз двадцать градусов, а Бойчечак больная тем более.
— У меня нигде не болит, — отвечает она. — Я без солнца устала жить.
— Ну хорошо, сядем возле окна, самовар поставим, чтобы не уснуть, и будем ждать вашу Звезду.
— А вдруг она с другой стороны дома пролетит?
— А вдруг я возьму и окно на шпингалет закрою, и никуда вас не пущу! — рассердился я.
— Его закрой, — кивнула она на Чирку. Хотела еще что-то добавить, но он перебил ее.
— Молчи! Я не оставлю тебя, даже если ты захочешь превратиться в пыль!
Ну что мне было с ними делать?
Не отпустить я их не мог, но и видеть, как они сидят, прижавшись друг к дружке, неподвижные, на заснеженной обледенелой крыше под холодными ночными звездами, было выше моих сил. Я метался по комнате, пил крепкий чай и через каждые пять минут окликал их, высовываясь из окна. Они чирикали в ответ, значит, живы!
Потом я сел в кресло возле открытого окна, закутался в пальто и не почувствовал, как уснул.
Проснулся от холода в остывшей за ночь ледяной комнате. Бросился к окну — на крыше никого нет. «Замерзли и скатились вниз!». Сбежал во двор, со страхом ожидая увидеть их закоченевшие тельца, но их не было и здесь...
Несколько дней я ходил, как потерянный. В комнате все напоминало о них, и я уходил из дому, оставляя открытой форточку и крошки на столе. Но они так и не вернулись. И если бы не хлопковое семечко, которое они забыли или оставили мне на память, я бы подумал, что все это мне приснилось. Я снова и снова восстанавливал в памяти наш последний разговор. «Молчи, я не оставлю тебя, даже если ты захочешь превратиться в пыль!» — эта страстно брошенная Чиркой фраза наводила меня на грустные размышления. Я начинал догадываться, что произошло. Очевидно, ей оказалась не под силу трудная воробьиная жизнь, наша холодная, бессолнечная, бесконечно длинная зима, она поняла, что не дождется весны и солнца, умрет с тоски, но смерть — это разлука, а он не мог пережить ее, не мог отпустить ее туда одну и сам ушел вместе с нею. Это ли не высшее проявление верности и любви? Она пошла за ним в воробьи, он за нею — в смерть. А ночь Лайлатулкадр они придумали для меня, чтобы я не горевал о них. Но нет, нет, гнал я от себя эти мрачные мысли. Ведь я нигде не нашел их замерзшие тельца, значит, они живы!