Читать «В доме Шиллинга (дореволюционная орфография)» онлайн - страница 90
Евгения Марлитт
Маленькій Іозе то и дѣло перебѣгалъ ей дорогу. Онъ получилъ въ подарокъ отъ конюха бѣлаго кролика, за которымъ въ безмолвномъ восхищеніи слѣдовалъ шагъ за шагомъ. Вдругъ кроликъ бросился въ траву и исчезъ безслѣдно въ морѣ стеблей, въ которыхъ совсѣмъ запутались ноги со страхомъ преслѣдовавшаго его мальчика. Пиратъ до сихъ поръ спокойно лежалъ на порогѣ зимняго сада и грѣлся на солнышкѣ, но въ ту минуту, какъ побѣжалъ Іозе, онъ вскочилъ, въ нѣсколько громадныхъ скачковъ очутился подлѣ него и испугалъ маленькое животное, которое перебѣжало черезъ лужайку и спряталось отъ своихъ преслѣдователей въ зимнемъ саду, двери котораго были полуоткрыты. Они, какъ бѣшеные, бросились туда за нимъ, вслѣдъ за тѣмъ раздался трескъ и крикъ Іозе и его мамы.
Донна Мерседесъ быстро направилась туда. Кроликъ проскользнулъ за кадку съ растеніями, и Пиратъ также протискался туда, причемъ повалилъ драконовое дерево , которое своими твердыми мечеобразными листьями взволновало воду въ бассейнѣ фонтана. Она разлилась по полу и забрызгала всѣ близъ стоявшія растенія.
Люсиль удалилась къ двери на сухое мѣсто; она отряхивала капли воды съ одежды и съ локоновъ и вытирала лицо носовымъ платкомъ. Она сильно бранила Іозе и вслѣдъ за тѣмъ сейчасъ же разразилась громкимъ смѣхомъ, когда собака, отряхивая свою мокрую шерсть, уронила еще два горшка цвѣтущихъ растеній и потомъ, какъ бѣшеная, кинулась вонъ, ища спасенія въ бѣгствѣ.
Донна Мерседесъ остановилась на порогѣ.
– Что ты здѣсь дѣлаешь, Люсиль? – спросила она съ неудовольствіемъ.
– Боже мой! я развлекаюсь – развѣ ты имѣешь что-нибудь противъ этого? – язвительно возразила маленькая женщина и наклонилась, чтобы поднять альбомъ, лежавшій на мокромъ полу. – Старые монахи при постройкѣ шиллингова дома, должно быть положили въ фундаментъ маковыхъ сѣмянъ – такая страшная скука лѣзетъ изо всѣхъ угловъ… Я не имѣю ни малѣйшаго желанія спокойно сидѣть на мѣстѣ, какъ дремлющій котенокъ и растолстѣть прежде времени, – мнѣ съ моей горячей кровью, это совсѣмъ не нравится! Я забавляюсь, какъ могу!
Она раскрыла альбомъ и вытирала носовымъ платкомъ листы, въ которые успѣла проникнуть вода.
– Вотъ бѣда-то! здѣсь стерся цѣлый уголъ сдѣланнаго тушью ландшафта, и бумага совершенно размякла! Несносное животное этотъ Пиратъ! За эту штуку я готова задушить его собственными руками. Что теперь дѣлать?… – Она со смѣхомъ и досадой пожала плечами. – Да, впрочемъ твой „съ рыбьей кровью нѣмецъ“ мой другъ, мой добрый старый другъ еще того блаженнаго времени, когда я была
Сначала, казалось, Мерседесъ хотѣла вернуться въ садъ, но теперь она стояла, какъ вкопанная, и смотрѣла въ мастерскую, которая отдѣлялась стеклянной стѣной отъ зимняго сада. Зеленая бархатная занавѣска, раздвинутая на двѣ стороны, висѣла за стеклами и служила темнымъ фономъ пестрой оригинальной обстановкѣ. Мастерская была очень высока. Наверху по противуположной стѣнѣ шла галлерея, въ которую вела дверь на половину закрытая тяжелой пестрой гобеленовой гардиной, передвигавшейся на кольцахъ; въ сѣверозападномъ углу этой галлереи поднималась узкая, великолѣпно сдѣланная витая лѣстница. Черезъ темныя деревянныя перилы былъ перекинутъ коверъ, вытканный въ древне-византійскомъ стилѣ, который представлялъ чрезвычайное разнообразіе красокъ подъ лучами солнца, падавшими сверху и отражавшимися то на блестящихъ панцыряхъ рыцарскаго вооруженія, то на древне-греческихъ металлическихъ зеркалахъ, то на венеціанскихъ стеклянныхъ сосудахъ. Въ царившемъ здѣсь хаотическомъ безпорядкѣ видна была дѣятельная рука собирателя древности. Межъ деревянныхъ разрисованныхъ дощечекъ, остатковъ древняго алтаря, обломками изящной рѣшетки городскаго фонтана на полу громоздились гигантскіе фоліанты, возвышались граціозныя статуетки новѣйшаго происхожденія. Шкафы и буфеты съ драгоцѣнной рѣзьбой стояли по стѣнамъ или посреди комнаты въ видѣ кулисъ и были заставлены помпейскими сосудами, мѣдными кружками, хрустальными и серебряными бокалами; сверху карниза, замѣняя драпировку двери, спускалась парчевая постельная занавѣсь какого-нибудь набоба прошлаго столѣтія, а рядомъ на прочномъ каменномъ консолѣ возвышался колоссальный бюстъ древне-римскаго императора, свѣтлый профиль котораго, какъ живой выдѣлялся на пестрыхъ складкахъ. Надъ чернымъ съ золотыми полосами китайскимъ экраномъ между помпейскими вазами изъ терракоты стояло опахало изъ павлиньихъ перьевъ; чучела птицъ – бѣлоснѣжные ибисы и розовые фламинги выступали изъ полумрака угловъ или были разставлены на деревянныхъ капителяхъ ѳивскихъ колоннъ возлѣ каменныхъ сфинксовъ и нагроможденныхъ обломковъ рельефовъ, изъ среды которыхъ пробивались свѣжіе зеленые вѣерообразные листья папортниковъ и колючихъ кактусовъ. Въ этомъ собраніи драгоцѣннаго матеріала, гармонировавшаго въ формахъ и краскахъ, выражался вкусъ художника.
