Читать «В горах Памира и Тянь-Шаня» онлайн - страница 50

Что еще можно сказать о садоводе? Любит свою работу, любит высокогорный сад и свободу действий. Хочет увеличить сад в пять раз и сделать его самым богатым горным Ботаническим садом в мире да еще построить главный лабораторный корпус…

Вот, кажется, и все.

Олег-охотник

Пожалуй, труднее всего мне написать об Олеге-охотнике, и как следует написать о нем мне сейчас не удастся: слишком он был ярок. Но я все-таки попробую написать о нем хотя бы вчерне, что смогу.

Это было в начале пятидесятых годов. Я приехал на Памирскую биостанцию из очередной экспедиции, и тут оказалось, что моя койка занята и на ней спит человек могучего телосложения и с большой бородой. Жили мы тогда в комнате вдвоем с Тадиком Кишковским, и было нам и так тесно, а тут, пожалуйте, какой-то нежданный постоялец. Я состроил кислую физиономию, сказал что-то достаточно неприятное, и к вечеру этот парень с бородой очистил помещение. Это оказался аспирант-зоолог. Так что началось наше знакомство со столкновения.

Через несколько дней мы втроем отправились вверх, на Зор-Чечекты, и сидели там два дня. Мы с Тадиком в ледниковом цирке проводили ботанические наблюдения, а Олегу, так звали аспиранта, нужны были козлы.

Мы-то с Тадиком свое дело сделали, а у Олега ничего не получалось. Козлов, как он выразился, он так и «не узрел» и никого из них не «прищучил», поэтому, когда мы пошли вниз, он остался. По его желанию палатку мы сняли и спальный мешок его забрали, а он остался в одном ватнике, чтобы еще ночь покараулить козлов. Но вместо ночи он прокараулил у ледника двое суток, пока не «срубил» козла.

Только тот, кто работал на Памире, может понять, что́ это такое — караулить козлов на высоте 4800 метров две ночи сряду, «греясь на месяце» при морозе десять градусов. И когда через два дня он вернулся с козлом, я спросил его: «Ну как?» — намекая в основном на ночевки, то он ответил: «Да ничего!» И я подумал: «Ну, этот, кажется, тянет».

Потом мы отправились с ним на Баландкиик и работали там два месяца. На Баландкиике работать трудно. Мы все время были на высоте от 4100 до пяти тысяч. И жить нам было тяжело, да еще холодно и голодно. Но выдержка у Олега была каменная, он никогда не хандрил и не жаловался. А я, нужно сказать, один раз его подвел, очень подвел, но он промолчал.

Как-то раз я без него начал переправляться с ишаками через реку. Река была неглубокая, но очень широкая и холодная-холодная, а высота четыре с половиной тысячи метров. На такой высоте и человеку трудно, и ишаки шли через реку с трудом. Но хотя вода била сильно, большинство ишаков перешло благополучно. Мне и Мамату пришлось переходить реку несколько раз, сколько — я и счет потерял.

Я выбился из сил, и Мамат выбился из сил. А один ишак все не шел и все ложился в воду, ложился и ложился, и вода тащила его. Мамат перешел впереди с предпоследним ишаком — тот еще шел. А я остался с последним на середине реки. Поднимал я его раз сто, но он все поджимал ноги, когда я пытался снова поставить его. Наконец у меня разжались пальцы от усталости, и ишака поволокло. Ишак уже не сопротивлялся.