Читать «В горах Памира и Тянь-Шаня» онлайн - страница 13

Но что в Ленинградском университете того времени было совершенно поразительно, это состав профессоров. Думаю, что ни до, ни после этого времени в университете не было такого великолепного состава географов, биологов, геологов. Неорганическую химию вел академик Черныкаев, геологию — академик Чернышев, общий курс ботаники читал академик и будущий президент Академии наук Владимир Леонтьевич Комаров, систематику высших растений — член-корреспондент Академии наук Николай Адольфович Буш. Лекции по растительности степей и пустынь читал блестящий ученый, ботанико-географ, лучший знаток природы Средней Азии Роберт Иванович Аболин, зоологию — тоже прекрасный знаток Средней Азии и создатель советской экологии Даниил Николаевич Кашкаров, почвоведение — Сергей Павлович Кравков.

Нашей кафедрой заведовал Владимир Николаевич Сукачев, глава и создатель советской геоботанической школы, впоследствии — академик.

Владимир Николаевич отличался большой скромностью, работоспособностью и каменным упорством в отстаивании подлинной науки. Когда его критиковали за предложенный им действительно не слишком удачный термин «фитосоциология», он соглашался, но, когда дошло до псевдонаучных идей о перерождении видов, об отсутствии внутривидовой борьбы, тут он не соглашался ни с чем. Я бывал на подобных заседаниях. Сукачев после своего выступления сидел, слушал нападки и улыбался. Я поражался, как он может это выдерживать спокойно. А мне сказали:

— А что тут удивляться? Он же глухой, через аппарат слушает. А когда какой-нибудь противник выступает, он выключает свой слуховой аппарат.

Но дело было не только в слуховом аппарате, дело было в непреклонной принципиальности Сукачева.

Как я уже сказал, Владимир Николаевич отличался великой скромностью. На лекциях он никогда не подчеркивал свои взгляды на какой-либо вопрос. Он излагал взгляды разных авторов, а потом говорил: «Существуют и другие мнения», — и излагал свои, но не говорил, чьи они.

При мне в аспирантуру к Владимиру Николаевичу из членов нашего кружка попал Миша Мартыненко. Это был исключительно способный, самолюбивый и скромный студент, который никогда не лез вперед. Спрашивает иногда Владимир Николаевич какого-нибудь студента, а тот не знает. Он спрашивает у курса: «Кто знает?» Молчание. Тогда он говорит: «Мартыненко?» Миша встает и с блеском отвечает. Миша первый из наших защитил диссертацию. И погиб в самых первых боях Великой Отечественной войны…

Владимир Леонтьевич Комаров, академик, а впоследствии президент Академии наук, вел у нас курс общей ботаники. Читал он хорошо, ясно, четко и довольно холодно. Нельзя было сказать, чтобы его лекции увлекали. В нем подкупало другое: какая-то прямота, честность, бескомпромиссность. Так, он никогда не стеснялся говорить: «Не знаю», «Посмотрите там-то», «Поищите у такого-то». Часто в перерывах он оставался в аудитории и разговаривал со студентами. Эти разговоры в перерывах были гораздо интереснее его лекций, особенно если касались темы о происхождении жизни, над которой Владимир Леонтьевич в то время думал и работал.