Читать «В вокзальной суете» онлайн - страница 34

Артисты работали на совесть. Прекрасные сильные голоса профессионалов. Солисты во фраках, смокингах. Очень снисходительны к публике, с удовольствием откликаются на бис. А ведь устали — двадцатый концерт за две недели. И все‑таки в зале

шумно. Правда, детей убрали с первых рядов, и туда сели старики, что пришли попозже. Галерку справа, похоже, разбирало в тепле. Мне было по — прежнему тревожно.

И вот солист пропел бельканто «Гори, гори, моя звезда». У меня есть стихотворение на эту тему, которое предполагала сегодня читать. Хорошо бы сразу после романса. Но нет, с этого начинать нельзя. Пение слышно лучше. Вначале — петь.

— …вот там в четвертом ряду сидит женщина, которую я люблю всю жизнь…

Зал затих. Он начинает рассказывать, кто я такая: хирург, преподаватель мединститута вот уже более четверти века, доктор медицинских наук. Я же — автор стихов, песен, романсов, исполняю их на концертах, что сделаю и сейчас. Я шла на сцену в какой‑то неестественной тишине, а когда вышла и встала на самом ее краю, тишина была совсем гробовая. Нет, ребята, так нельзя. Я же буду петь о любви, и люди должны быть с теплыми душами. А от этой тишины веет холодом. Действительно, что это за чудо такое — поющий профессор. Если ты профессор медицины

— так лечи, а если поешь, так при чем здесь медицина. Непонятно все это людям.

— А что, не каждый день поют со сцены профессора- хирурги?

Легкий шумок, почти вздох облегчения. Заулыбались. Я подтвердила сказанное Анатолием. Совсем коротко, но убедительно.

— Я не всегда была такой вот старой толстой теткой, а этот человек — лысым и в очках. Стройный красивенький поющий мальчик бегал за 12 километров из Атаманской в Павловскую в любую погоду по шпалам к такой же красивой стройной поющей девочке. И гоняли его за это обе матери, учителя, павловские ребята, а он все‑таки бегал, несмотря ни на что.

Я говорила им, они слушали, лица их теплели, глаза оттаивали. Отдельные лица я уже различала. Они улыбались мне, а потом совсем радостно захлопали, когда я им пропела:

Ты мне нужен, мне очень нужен… Только вот нужна ль тебе я?

Мне кажется, что взаимность в любви здесь ни при чем. Каждая женщина, как бы счастлива в любви ни была, всегда задает себе этот вопрос. А если небо облачно, если сказаны обидные слова, если сердце давно гложет обида, если самой себе страшно задать этот вопрос — глаза уже не только добрые, они влажные. Так было и в тот раз в этой огромной и страшноватой на первый взгляд аудитории.

Мне показалось, что я своим непрофессиональным пением, стихами, совсем неактерским видом не испортила общей обедни. Потом я слышала от артистов и более теплые отзывы, но главное — как ты сам себя оцениваешь. Во всяком случае, на прощальный ужин я пошла не как старая подружка руководителя, а как свой брат — артист, честно отработавший сегодня на сцене.

Мы поднимались с Анатолием по высоким ступеням к двери столовой, где должен был состояться ужин, и только я подумала: «Как на паперти», — над головой коротко блеснуло и раздался сухой треск запоздалой осенней грозы. Откуда она взялась? Днем было тепло, солнечно. Вечер был тихим, сухим. Ни единой капли дождя ни до нее, ни после не упало.