Читать «В водовороте века. Мемуары. Том 2» онлайн - страница 5

— Страна обречена на гибель, а я вот возьми да и захворай, — говорит он. — И дни и ночи горюю да сетую. Не благословляет меня всесильный Отец небесный. Проклятая жизнь в ссылке дает себя знать…

В 1912 году священник Сон развертывал миссионерскую деятельность в Маньчжурии. Тогда он был арестован по обвинению в причастности к делу о покушении на Кацуру Таро и был два года в ссылке на островке Чин. Вероятно, он начал болеть там. Это, конечно, не суеверие, но, как ни странно, болезнь легко наступает на тех, кого любят и берегут народные массы.

Потрясающая весть о смерти священника Сона застала меня в Минюегоу весной следующего года. По словам того, кто передал мне эту весть, священник Сон так скоропостижно скончался в больнице «Дунъян» в Гирине.

Поначалу я считал это ложным слухом. Мне не верилось, что священник Сон мог так безвременно скончаться. Ведь всего лишь полгода тому назад, когда я встретился с ним, он еще не слег в постель и беспокоился только о судьбах движения за независимость страны. Неужели от какой-то там язвы желудка он мог так быстро и легко потухнуть, как свеча? Но как это ни скорбно, это было так. Через подпольную организацию я узнал, что священник Сон уже в первый же день госпитализации харкал кровью и тут же умер.

Надо сказать, что в то время в обществе корейских соотечественников-эмигрантов было немало тех, кто считал смерть священника преднамеренным убийством. Первым доводом этого они считали то, что состояние его болезни до госпитализации не достигло той опасной стадии, которая привела бы его к смерти. Другим влиятельным доводом было то, что больницей «Дунъян» заведовали японцы. Общность мнений корейских соотечественников сводилась к тому, что такие типы, которые без малейшего колебания используют корейцев в качестве объекта испытания бактериологической войны, могут затевать и более гнусный заговор, чем преднамеренное убийство.

Самый же достоверный довод заключался в том, что священник Сон Чжон До был широко известный борец-патриот. Он был поднадзорным, слежку за которым ни на минуту не ослабляла японская полиция.

Таким доводом было не только подозрение на убийство Кацуры Таро, но и сама биография священника, пронизанная духом антияпонской борьбы. Он был председателем Политического совета Шанхайского временного правительства, начальником главного управления транспорта этого правительства, членом общества Сисачхэкчжинхвэ, членом группы Хынсадан, членом совета общества Робенхвэ. Все это заставляло японскую полицию считать его бельмом на глазу. О том, как японцы настойчиво следили за ним, красноречиво говорит и тот факт, что сразу после преждевременной его смерти японский генеральный консул в Гирине направил своему министру иностранных дел специально составленный документ «Дело о смерти не повиновавшегося законам корейца Сон Чжон До».