Читать «В водовороте века. Мемуары. Том 2» онлайн - страница 131

Справедливая мировая общественность осуждала нападение Японии на Маньчжурию как вопиющую агрессию против суверенного государства и требовала от Японии вывода своих войск из оккупированного ею района.

Однако империалисты, и прежде всего американские, держались позиции сочувствия японским агрессорам, надеясь втайне, чтобы острие атаки Японии повернулось на Советский Союз. Лига Наций послала в Маньчжурию комиссию по расследованию во главе с Литтоном, но и эта миссия не стала на стороне справедливости, четко не отличила черное от белого и, придерживаясь туманной позиции, не определила Японию агрессором.

Падали духом сотни миллионов людей из-за того, что канонада войны потрясала материк и могучая и крупная армия военщины Чжан Сюэляна рухнула в один прекрасный день и совершила общее отступление под напором яростно атакующих японских полчищ. Миф о «непобедимой императорской армии», порожденный победами Японии в войнах с цинским Китаем и Россией, стал реальной действительностью на глазах у всех. Наряду с пламенным гневом волны страха охватили не только Корею и Маньчжурию, но и весь азиатский континент. В этих волнах страха полностью обнажили свою сущность все вооруженные и политические силы, революционные организации, патриоты и знатные люди всех мастей и разновидностей.

Событие 18 сентября загнало в горную глушь большинство остатков сил Армии независимости, оказавшейся в состоянии краха, и толкало на сторону японских империалистов тех людей, которые кричали одно время о выращивании «реальных сил». Когда бойцы Армии независимости возвращались в родные края, зарыв в землю пропитанные потом винтовки и втянув головы в плечи, национал-реформисты орали о сотрудничестве с Японией. Патриоты, публиковавшие то и дело декларацию независимости и кричавшие о спасении страны сопротивлением, поспешно эмигрировали за границу, распевая песню «Тоскую по родимой стороне». Нашлись и деятели движения за независимость, которые, бросив опорные пункты своей деятельности и следуя за отступающей армией Чжан Сюэляна, бежали в Цзиньчжоу, Чаншу и Сиань.

С канонадой 18 сентября быстрыми темпами происходил внутри нации сложный процесс разложения, отличающий патриотизм от предательства, антияпонские элементы от прояпонских, самоотверженность от приспособленчества. Каждый по своему взгляду на жизнь пристал к положительному или отрицательному полюсу. Маньчжурское событие сыграло роль своего рода пробного камня, проявившего настроение и подлинное лицо каждого члена нации.

Тогда в Дуньхуа мы вместе с Чэнь Ханьчжаном несколько Дней обменивались мнениями о событии 18 сентября. Вначале мы тоже, собственно, растерялись, и даже очень. Правда, мы без труда сделали вывод, что настала пора взять в руки оружие, но не знали, что и как начинать в обстановке, когда нахлынули лавиной японские войска. Но вскоре самообладание наше восстановилось, и мы стали хладнокровно следить за ходом развития событий.

В то время я много думал о том, какое влияние окажет на корейскую революцию агрессия японского империализма в Маньчжурии.