Читать «Бэббит; Эроусмит» онлайн - страница 532

Мартин не мог понять Сесила Твифорда. Хотя на своих рабочих Твифорд смотрел как на рабов, хотя в своем обширном баронате он только и уделил им, что эту убогую богадельню, однако теперь, ухаживая за ними, он рисковал собственной жизнью и жизнью всех своих сыновей.

Миссис Ленион, как ни отговаривал ее Мартин, приходила стряпать для больных и оказалась на редкость хорошей кухаркой. Кроме того, она стелила больным постели; дезинфицировала себя с большим толком, чем все шестеро Твифордов; и, хлопоча на продымленной кухне в полосатом ситцевом фартуке с рукавами, взятом ею у горничной, она так волновала Мартина, что он забывал напускать на себя грубость.

2

Вечерами, когда они ехали в тарахтящем маленьком автомобиле Твифорда обратно в Жасминовый Сад, миссис Ленион разговаривала с Мартином, как его подручная в работе; но когда она выходила после ванны, напудренная и нарядная, он разговаривал с нею так, точно ее боялся. Их сближало сходство — сходство брата и сестры. Они почти с досадой решили, что похожи друг на друга до крайности, только волосы у ней глаже — точно лакированные, и не было у ней его дерзко вздернутой брови.

Часто Мартин поздно вечером возвращался к своим пациентам, но раза два вдвоем с миссис Ленион они бежали — не только от мысли о мечущихся в жару больных, но и от нудного домашнего уклада Твифордов, — на лагуну, глубоко врезавшуюся в каменистый берег.

Они сидели на утесе, захваченные гулом целительного прибоя. В мозгу Мартина полыхали диаграммы на широких беленых щитах в богадельне, горели солнечным светом щели в стенах, качались распухшие, полные ужаса лица зачумленных негров; вспоминалось, как один из сыновей Твифорда раздавил ампулу с фагом и как невыносимо жарко было в палате. Но в этом нервном напряжении ветер с лагуны и рокот прибоя его освежали. Он видел, как белое платье миссис Ленион билось вокруг ее колен, и понял, что и она устала от напряжения. Он сумрачно к ней повернулся, и она заговорила:

— Я так напугана и так одинока. Твифорды ведут себя героями, но они каменные. Здесь я точно брошена на необитаемом острове.

Он поцеловал ее, и она припала к его плечу. Его волновал мягкий шелк ее рукава. Но она вдруг отшатнулась со словами:

— Нет! Ведь я для вас ничего не значу. В вас говорит простое любопытство. Может быть, это для меня хорошо… сегодня.

Он попробовал уверить ее, уверить себя, что она для него значит до странности много, но его сковала истома; между ним и чарами этой женщины встали больничные койки, и великая усталость, и тихое лицо Леоры. Они оба молчали, и, когда он осторожно прикрыл ее руку своею, они сидели рядом свободные от волнения, понимая друг друга и могли непринужденно говорить о чем угодно.

Он стоял перед ее порогом, когда они вернулись домой, и воображал, как мягко двигается она за дверью.

«Нет, — злился он. — Не могу. Джойс… женщины вроде нее… это миллионная доля всего того, от чего я отказался ради своей работы и ради Ли. Так. Вот и все. Но если бы мне пожить здесь недельки две… Идиот! Вздумай только постучать, и, ого, как она вознегодует! Однако…»