Читать «Бэббит; Эроусмит» онлайн - страница 456

Синклер Льюис

Хотя это имя примелькалось Мартину на страницах физиологических журналов, Холаберд показался ему слишком молодым и красивым для заведующего отделом: высокий, сухощавый, обходительный человек с аккуратными усами. Мартин прошел школу Клифа Клосона; до тех пор пока он не услышал быстрое приветствие доктора Холаберда, он не представлял себе, что голос мужчины может звучать чарующе, не будучи женственным.

Холаберд провел его по обоим этажам института, и Мартин узрел все чудеса, какие грезились ему во сне. Институт Мак-Герка был, правда, меньше институтов Рокфеллера, Пастера, Мак-Кормика и Листера, но не уступал им оборудованием. Мартин увидел комнаты для стерилизации стекла и для изготовления сред, увидел стеклодувную мастерскую, комнату для спектроскопа и полярископа и камеру сгорания с железобетонными стенами. Он увидел музей патологии и бактериологии, расширению которого ему тут же захотелось посодействовать. Был тут также и издательский отдел, выпускающий Труды института и «Американский журнал географической патологии», редактируемый директором, доктором Табзом; были фотолаборатория, великолепная библиотека, аквариум для отдела гидробиологии и был (идея доктора Табза) ряд лабораторий, предоставляемых в пользование иностранным гостям. Сейчас в них работали один бельгийский биолог и некий биохимик из Португалии, а однажды, как с трепетом услышал Мартин, в одной из них работал Густав Сонделиус.

Потом Мартину показали центрифугу системы Беркли-Сондерса.

Центрифуга работает по принципу сепаратора для сливок. Она осаждает из жидкости плавающие в ней твердые частицы, как, например, бактерии из раствора. Большинство центрифуг запускается от руки или же струей воды и величиной не превосходит сосуд для смешивания коктейлей, но сие благородное сооружение, имевшее четыре фута в поперечнике, было снабжено электрическим приводом, его центральная чаша вделана была в стальную плиту, закрепленную рычагами, как люк подводной лодки, и все вместе было установлено на бетонном столбе.

— В мире существуют только три такие центрифуги, — пояснял Холаберд, — сделаны в Англии, конструкция Беркли-Сондерса. Нормальная скорость, даже для хорошей центрифуги, как вы знаете, тысячи четыре оборотов в минуту. А эта совершает двадцать тысяч оборотов в минуту — быстрейшая в мире. Неплохо?

— Бог ты мой! Вам тут для работы дают материал что надо! (Мартин, в самом деле, под благим влиянием Холаберда сказал: «Бог ты мой!», а не: «Черт возьми!»)

— Да, Мак-Герк и Табз — самые щедрые люди в научном мире. Я думаю, вам здесь будет очень приятно работать, доктор.

— Конечно, еще бы! И… ей-богу, очень мило с вашей стороны, что вы мне тут все показываете.

— Разве вы не видите, как я рад случаю проявить свои познания? Нет более приятной и более спокойной формы эгоизма, чем изображать собою чичероне. Но нам еще осталось посмотреть самое доподлинное чудо института, доктор. Сюда, вниз.

Доподлинное чудо института не имело никакой видимой связи с наукой. Это был зал, где завтракали сотрудники и где при случае представителям науки давали обеды под председательством хозяйки, миссис Мак-Герк. Мартин ахнул и так и застыл с запрокинутой головой, когда взгляд его пробежал от сияющего паркета к черно-золотому потолку. Зал был очень высок, в два света. Над помостом, где завтракали директор и семь руководителей отделов, лепилась по высокой стене резная галерея для музыкантов. Дубовую обшивку стен разнообразили портреты первосвященников науки в пунцовых мантиях и большая фреска кисти Максфилда Парриша, а над всем реяла электрическая люстра на сто рожков.