Читать «Борель. Золото (сборник)» онлайн - страница 184

— Это да, — шевелились свежие губы Кати… — А какой он… какие они оба умные. — Влюбленными глазами она искала Костю. А он, широко расправив плечи, в новом костюме, с развихренным чубом, умиленно смотрел в рот докладчику.

— Чудушко! — улыбнулась она.

После собрания Катя подошла к Татьяне Александровне оживленная, с разгоревшимися глазами.

— Что, хорошо, Катюша? — заулыбалась Татьяна Александровна.

— Ага! Я так рада, что у нас большие дела и есть такие спецы и руководители. Но есть и отруби. Сейчас я встретила Варвару. Конечно, жаль ее, но вы не виноваты, и Гурьян не виноват. Про нас с Костей тоже сплетни вьют бабы и хулиганы. Но ведь это, по-моему, пустяки. Ведь мы готовы сгореть на работе. Посмотрите, как Костя исправился. И я не боюсь за него…

Рука Вандаловской мягко упала на упрямые волосы девушки.

— Какая вы милая, Катюша! Молодец! Но за меня не беспокойтесь. Я сама зубастая…

Накрапывал дождь. Шум бора долетал до поселка перезвоном фарфоровой тонкой посуды. Женщины, опьяненные дыханием цветущего юного лета, такие же молодые, сильные, обнявшись, шли в бледную северную ночь, и она не казалась им тоскливой, мертвящей.

7

Ручей шумно вылетал из скалы уступчатой рытвины. Он пробороздил кривой локоть через ущелье к гранитным стенам противоположного утеса и отсюда узкой падью повернул к далекой улентуйской долине. Студеные воды не видели солнца: скалы и густо засевшие сосняки не пускали его лучей в темное провалище.

Жирный дым окуривал тупые лбища скал. Скалы блестели темной смолой. Расплывавшиеся пятна ее неизгладимо вкипали в крутые ступеньки единственной горной тропы, ведущей от ручья к жилым местам.

На вершине утеса Пирог с Шерстью держал чаны под свой товар. Отсюда виляла по соснякам таратаечная колесная дорога. Четыре природой выпестованные пещеры посменно закладывались сосновыми корневищами. Смолье сгорало в песчаной закупорке, и с мраморного дна пещер Пирог с Шерстью вычерпывал темно-коричневую густую смолу. Смола шла по деревням и на прииски. А на овсяный сноп в страдное время он кастрировал жеребцов, поросов, баранов, пускал у коней «дурную» кровь. Единственный в здешних местах скотский врач, он полосовал ножом хрястцы животных при завороте кишок, колол шилом около горла, если схватывали мышки, выбивал у жеребят волчьи зубы и снимал с глаз ногти — попросту обрезал веки. Животные дохли, слепли, оставались калеками. Но Пирог с Шерстью в округе почитался больше, чем свадебный дружка.

После всех операций, забрызганный, пропахший кровью и еще не выветрившейся древесиной коновал заезжал на свою смольню, мало известную окружающему населению. Несколько лет назад здесь же стоял лучший самогонный аппарат, прозванный старателями «Лестрестом».