Читать «Болтливая служанка. Приговорённый умирает в пять. Я убил призрака» онлайн - страница 6

«Такого вот наслушаешься — тошно станет, хоть беги к аферистам в услужение», — подумал Лежанвье.

Дю Валь, главный редактор «Эвенман», произнес:

— Неповторимый успех!

Свою журналистскую карьеру Дю Валь начинал как спортивный репортер.

Жаффе, художник, сказал:

— За черный монолит, который я вижу в черном и кобальте.

«На него и сердиться не стоит», — решил адвокат. Жаффе сам был черен, свою палитру ограничивал черным и кобальтом: его картины в желтых тонах ценились на вес золота.

Мэтр Сильвия Лепаж, держа бокал в вытянутой руке, словно взрывчатку, с придыханием проговорила:

— За самого лучшего наставника, за адвоката от Бога!..

Она с трудом сдерживала слезы умиления.

Мэтр Меран, красный как рак, воскликнул:

— Какая жалость, коллега, что вы родились так поздно! Вы бы спасли от казни Людовика Шестнадцатого!

Очередная глупость!

Вернер Лежанвье незаметно сунул руку под пиджак, пытаясь унять толчки изношенного сердца.

«Вспомните, что вы мэтр Лежанвье, великий Лежанвье… Не забывайте этого ни на миг».

Все, начиная с Дианы, явно ожидали от него, чтобы он разразился блестящей тирадой, которую Дю Валь мог бы напечатать в «Эвенман», но самому Вернеру Лежанвье хотелось бы в ответ отмочить такое, чтобы у всех враз вытянулись бы рожи (как сказала бы Жоэлла).

Вывернулся он довольно неуклюже:

— Благодарю вас всех. Не нахожу слов, чтобы выразить вам мою признательность, но от этого она становится лишь горячее… И позвольте мне все же остаться при более скромном мнении о себе.

Сильвия Лепаж и Меран, его преданные соратники, устроили ему овацию.

Билли Гамбург и Дото, как всегда, остались последними.

— Хочу свозить вас в одну потрясную рыгаловку, которую мы с пацанкой только что откопали, — сказал Билли. — В районе Жавеля, в брюхе старой баржи. Успеем дерябнуть только по стаканчику, зато такой прелести вы, ручаюсь, не пробовали. Настоящая жавелевая водичка! Заодно послушаю, что вы скажете о норове Эжени, моей новой тачки.

Лежанвье обернулся к Диане, ища ее взгляда, но та уже предвкушала Жавель. Ее лицо, озаренное ребяческой радостью, показалось ему еще прекраснее.

— Сожалею, — сухо сказал он, — но меня ждет работа. — У него сжалось горло. — Забирайте Диану, если она пожелает, — при условии, что вернете ее до рассвета, в целости и сохранности.

— Разве мы не знаем, как обращаться с саксонским фарфором?. — ухмыльнулся Билли.

По правде говоря, в кабинете адвокату делать было совершенно нечего — разве что слушать, как стучат внизу высокие Дианины каблучки, ждать, когда Диана уйдет, ждать, когда Диана вернется…

Она вихрем влетела пожелать ему спокойной ночи, посадила ему на нос пятно помады и, прежде чем исчезнуть, одарила напоследок пленительным шуршанием шелка, которое так вскружило ему голову в начале вечера.

Грохот входной двери, со всего размаху захлопнутой Билли, сотряс весь дом. «Билли и Дото: друзья, полученные за Дианой в приданое», — с горечью подумал Лежанвье. Свидетели на их свадьбе, свидетели их личной жизни. Внимательные, преданные, назойливые, маячат перед глазами с утра до ночи — приживалы да и только.