Читать «Божьи яды и чертовы снадобья. Неизлечимые судьбы поселка Мгла» онлайн - страница 61

— Это могила моего прадедушки Германа.

— А это могила Деолинды? — спрашивает Сидониу, указывая на ржавый якорь.

— Нет, это будущая могила Бартоломеу.

— Где же похоронена Деолинда?

— Я ведь говорила вам: Деолинда не в земле. Она — тень.

— Скажите, какая могила — ее?

В ответ — мельтешение слов: человек, которого мы любим, похоронен везде. Можно сказать, он никогда не опускается на землю. Мунда замолкает. Тишина вновь разливается океаном между чужаком и мулаткой. Врач пришел проститься, но не находит слов. Положение спасает Мунда:

— У меня не хватает сердца для прощания. И нет слов, чтобы сказать, как я вам благодарна.

— Я ничего особенного не сделал.

— Вы вернули мне Деолинду.

Вдруг пошатнувшись, врач опирается на руку Мунды. Его ладонь замирает на ее талии.

— Вы смотрели на меня с вожделением, доктор Сидониу. Вы возродили во мне женщину через столько лет.

В последние недели она вдруг заметила, что снова красит ногти, мажет губы помадой, воскрешает зеркала, меняя перед ними наряды.

— Бартоломеу заперся в комнате, а я была заперта внутри себя.

Она произносит это бесцветным тоном: похоже, речь уже о прошлом. Давность событий измеряется нашим желанием забыть о них. И она знает, что украшения на ее теле и свет в душе — всего лишь хрупкие воспоминания.

— Я вам рассказывала, как изображала любовниц собственного мужа?

— Почему вы об этом вспомнили?

— Потому что с вами у меня случилось что-то вроде этого.

Вот что произошло: притворяясь Деолиндой, сочиняя любовные письма будущему зятю, дона Мунда так слилась с образом, что у нее у самой, к стыду ее, закружилась голова.

— Я хочу вас, Сидониу.

Португалец молчит, затаив дыхание.

— Вы дали мне волшебное снадобье: я снова стала мечтать.

— О ком вы мечтаете?

— Теперь уже — сама о себе.

Вот-вот стемнеет. Смолкают стрекозы, принимают эстафету лягушки. Первая сова вслепую штрихует сумеречное небо. Португалец признается:

— Завидую сове: она ночью все видит.

— Я не хочу видеть ночью, — отвечает она. — Я хочу видеть ночь.

Она улыбается смущенно, как будто прося прощения: «Я хочу видеть ночь», как в песне поется…

— В какой песне?

— Так, в одной. Вы ее не знаете.

Мулатка тихонько напевает какой-то мотив. Потом привстает, разглаживает ладонями измятое платье.

— Я не мечтала о близости с вами. Мне бы хватило того, чтобы вы смотрели на меня ночью и видели, как я раздеваюсь. Как в песне: в ливне лунного света… раздета…

Сидониу водит носком ботинка по песку. Слова женщины падают к его ногам, разверзая перед ним бездонные пропасти. Мунда прижимается к португальцу и подносит к его губам палец.

— Не надо ничего говорить, доктор. Только обещайте мне одну вещь.

Он поднимает голову, но так и не может понять, которая из женщин мерещится ему за этим голосом:

— Если мой муж завтра утром не проснется, если он уснет навеки, обещайте дождаться меня.

Ему почудилось, будто она добавила: «Вы ведь дождетесь, мой гвардеец?» Почудилось. Но кто знает? Ведь все всегда начинается с ошибки. И заканчивается обманом.