Читать «Боги грядущего (Благую весть принес я вам, Узнай врага)» онлайн - страница 241

Куда там! Дочери раскачивались из стороны в сторону, а их головы скорбно выли и вращали глазами.

— Ты покушался на вождя! — орал Лучина. — Ты замысливал недоброе.

— Не покушался и не замысливал. Сам о том знаешь.

— А хотя бы и так! Разве благо не в подчинении вождю? Мы следуем за тем, кого поставила богиня.

— И убиваете родичей, — гнул свое Жар. — Всех уж перебили. Ты один остался. Последний.

— Нет больше общин, один народ по всей тайге, — упирался Лучина.

— И Артамоновых тоже больше нет. Вы же с вождем их и перерезали.

Лучина скрежетал зубами, вздымал ладони к небу.

— Чего ты хочешь от меня? Головня — родич, и ты тоже. Как сделать выбор? Вы оба виноваты в том, что случилось. Вы расплевались, а мне отвечать. Нет уж, выкусите! Сами решайте промеж себя. А я слушаю вождя и делаю по его слову. Был бы ты, Жар, вождем, побеждала бы твоя правда. Но вождь — не ты, потому и правды за тобой нет. Богиня отличает достойного!

— У вас с Головней все недостойны, — язвил призрак. — Ни я, ни Сполох, ни Пылан, ни Отец Огневик. Всех смерти предали. Чуешь, за кем очередь, Лучина? Готовишь ли ходуны для морошковой тропы?

— Да чтоб тебе провалиться, несчастный! Жаль, язык твой болтливый не вырвал. Трепешь им сам не зная чего.

— Ну бывай, родич, — хихикал Жар. — Бывай!

И оставлял Лучину лязгать зубами от страха и бешенства.

Дебелая, вся в россыпи конопушек, подруга шарахалась от него в такие мгновения: знала — лучше под руку не попадаться, прибьет. А ночью, слыша сквозь сон лихорадочные мужнины молитвы, тепло и сладко прижималась к нему, стягивала дряблые щеки в улыбке:

— Что неймется милому? Отчего захолонул?

Оно, может, и не так сильно совестился бы Лучина, когда бы не чувствовал: прав призрак, ой как прав! Не в том прав, что за казнь пеняет, а в том, что пророчит Лучине ту же участь. Обрезатель душ бродил рядом, смахивал косой одну жизнь за другой. Сполох, Жар, Сверкан, Зольница — все, кто был рядом последние зимы — пали жертвами судьбы. Оттого и злобился он, вспыхивая как сухой тальник: чувствовал — и его час придет. Недруги настраивали вождя против него, и первый их них — Хворост.

Глава третья

Скорым бегом зайца-поранка примчался в становище Ожог со своей сторожей. Примчался не с пустыми руками — привез пленника: тот сидел со связанными руками на лошади, мерцал угольками глаз из-под острого колпака. Побелевшая от инея редкая волосня льдисто втыкалась в черный, точно вымазанный сажей, подбородок. Поводья его кобылы Ожог примотал к луке своего седла, слева приторочил отливавшую серебром громовую палку в черном кожаном чехле.

При виде пленника люди цепенели от ужаса, жадно разглядывали угольное лицо, старались не смотреть в глаза. Слышался благоговейный шепот:

— Тсвяты, тсвяты…

— От порчи и сглаза, от хворей и недоброго зверя — спаси и сохрани…

— Дзембы-та цо перлыны… яснеяць…

— Зза огня и пекла вышедши, тамо их уродили…

Мохнатых бойцов Ожог оставил под западным склоном, сам проехал напрямик к Головне, кинул поводья охраннику, другому отдал кожаную перевязь с ножнами, ступил в шатер. Коротко доложился и вместе с вождем вышел наружу — показать пленника. Люди, сбежавшиеся на весть о захвате пришельца, безмолвно наблюдали, как Головня, презрительно подрагивая верхней губой, оглядел связанного врага, усмехнулся, затем принял у Ожога громовую палку, взятую у пришельца.