Читать «Боги грядущего (Благую весть принес я вам, Узнай врага)» онлайн - страница 217

— Да как же… — совсем растерялся Жар. — А вождь… Лучина, хоть ты скажи!

Тот рыпнулся было, поднял глаза, но глянул на вождя и смиренно изрек:

— Ты, Жар, ответь как на духу: ворожил или нет?

— Да нет же!

Хворост рявкнул:

— Врешь, пес! Горивласка призналась, что видела тебя. С какого рожна ей врать?

— Г-горивласка?

— Твоя, Артамоновская порода!

Головня, горько усмехаясь, наблюдал за этим разговором. Потом сказал, подрагивая верхней губой:

— Нет тебе веры, Жар. Юлишь, вертишься… Значит, есть что скрывать. От меня, от твоего вождя. Как же верить тебе? Эх… — И, вздохнув с сожалением, приказал копейщикам: — Отведите его и эту лохматую дрянь к кузницам, пусть там их прикуют. И сторожите хорошенько.

— Вождь! Головня! — возопил Жар, подползая к нему на коленках. — Пощади, помилуй! Это же я, Косторез. За что ты меня? Я в-верен тебе… верен! Клянусь всем святым!

Но Головня отвернулся и, не слушая его, направился в избу. А стражники вывернули Косторезу руки, связали их ремнями и поволокли стенающего умельца к кузницам. Туда же потащили за шиворот и Зольницу. Шалая баба смеялась, суча ногами, пыталась извернуться, укусить стражника за пальцы.

— Все вы прокляты небом! — кричала она. — Все до единого. Отрекшимся от истины — вечное забвение! Лишь тот свят, кто сохранил веру в сердце. Все сдохнете без славы! И звери придут, чтобы пожрать ваши останки.

А над ней бушевало красками небо, стекая разводами к окоему, и трепыхались на верхушках коновязей лошадиные гривы, и неслись отовсюду ругань и свист, и люди подбегали к предателям, чтобы пнуть их и плюнуть им в лицо. А стражник, что тащил Зольницу, повторял с ненавистью:

— Добр вождь. Я бы такую заразу, как ты, живьем закопал. Слышишь, падаль?

В ту же ночь бабы в женском жилище придушили Горивласу шкурами. Никто не вступился за нее, не пустил слезу, а поутру, когда о смерти девки донесли вождю, тот лишь пожал плечами: померла, и богиня с ней. Одной больше, одной меньше…

Погребали Горивласу без всяких обрядов, бабы сами выкопали могилу за стойбищем, на еловой опушке, возле корявой, покрытой черным мхом, лиственницы. Закидали могилу лапником, сказали заклятье, чтобы призрак погибшей не вздумал им мстить, поплевали через левое плечо. И пошли в становище, откуда неумолчно несся раскатистый рев — община глазела на казнь изменников.

Зольнице отсек топором голову Пар — младший сынок Хвороста. Отрубил, кичась ловкостью, затем поднял башку за волосы и обнес, окровавленную, вокруг площадки, показывая каждому.

Старик не мог нарадоваться за отпрыска, приговаривал:

— Какой сынок вырос! Любо-дорого смотреть!

Головня стоял, широко расставив ноги, и медленно скользил взглядом по лицам собравшихся, время от времени теребя кожаный чехольчик на груди с указательным пальцем Искры. Уже сказав все, что хотел, он теперь отдыхал, впитывая восторг и страх человеческий. Никогда еще не собиралось в одном месте так много людей. Не только площадка для собраний, но и неогороженное пространство меж жилищ было заполнено бурлящим народом. Глядя поверх колышущихся меховых колпаков на сборище, вождь видел перекрещенные слеги времянок и бревенчатые навесы срубов, дымы от очагов и гривастые головы лошадей, изящно вырезанные верхушки коновязей и заснеженные кроны сосен.