Читать «Блек. Маркиза д"Эскоман» онлайн - страница 3
Александр Дюма
Он оставлял эту процедуру себе на закуску; он вкушал ее, как любитель хорошо поесть вкушает легкое блюдо перед десертом.
Дойдя до деревянной скамейки, которая стояла на краю откоса, спускавшегося к конюшням, г-н де ла Гравери остановился и посмотрел, скоро ли начнется заветный спектакль; затем он степенно сел на скамейку, как истинный завсегдатай расположился бы в партере Комеди Франсез, и, опершись ладонями обеих рук на золотой набалдашник своей трости и положив на руки подбородок, стал ждать, когда звук трубы заменит три удара театрального постановщика.
И в самом деле, в этот день захватывающий спектакль чистки лошадей остановил, покорил и очаровал многих других, менее любопытных и более пресыщенных, чем наш шевалье; не то чтобы эта каждодневная операция содержала в себе нечто необычное, из ряда вон выходящее; нет, это были веете же лошади: гнедые, рыжие, саврасые, вороные, сивые, белые, чубарые и пегие, ржавшие и вздрагивавшие под щеткой или скребком; это были все те же кавалеристы в сабо и в рабочих холщовых штанах, те же скучающие младшие лейтенанты, тот же чопорный и важный полковой адъютант, выслеживающий малейшее нарушение установленных правил, подобно тому как кот выслеживает мышь или школьный надзиратель — учеников.
Однако в тот день, когда мы повстречались с шевалье де ла Гравери, прекрасное осеннее солнце освещало всю эту копошащуюся массу двуногих и четвероногих и увеличивало притягательность всей картины в целом и в каждой ее подробности.
Никогда еще крупы лошадей так не блестели, каски не отбрасывали столько огня, сабли не сверкали столь ослепительно, а лица не были столь рельефно очерчены — словом, никогда еще картина, открывавшаяся его взгляду, не была столь великолепна!
Два величественных шпиля, возвышавшихся над огромным собором, вспыхивали под горячим солнечным лучом, казалось заимствованным из неба Италии; в резких перепадах света и тени явственно проступали малейшие детали тончайшей зубчатой резьбы на шпилях, а листья деревьев, что росли по берегам реки Эр, переливались тысячью оттенков зеленого, красного и золотого!
И хотя шевалье никоим образом не принадлежал к романтической школе и ему ни разу не пришла в голову мысль прочитать «Поэтические раздумья» Ламартина или «Осенние листья» Виктора Гюго, это солнце, это движение, этот шум, это величие пейзажа околдовали его; и, как все ленивые умы, вместо того чтобы стать над зрелищем и по собственной воле предаться мечтам, направив их по тому пути, который мог бы быть ему наиболее приятен, шевалье вскоре полностью растворился в нем и впал в то состояние расслабленности ума, когда мысль, кажется, покидает мозг, а душа — тело, когда человек смотрит, ничего не видя, слушает, ничего не воспринимая, и когда сонм грез и видений, сменяя друг друга, как цветная мозаика в калейдоскопе (при этом у мечтателя даже недостало бы сил поймать хоть одно из своих видений и остановить его), в конце концов доводит его до состояния опьянения, отдаленно напоминающее состояние курильщиков опиума или любителей гашиша!