Читать «Битва гловальных проектов Часть 2» онлайн - страница 32

На деле концессии и аренда означали расчленение территории Китая и превращение его в полуколонию. Раздел на «сферы влияния» по существу означал бы раздробление Китая на несколько марионеточных государств.

Перед угрозой потери суверенитета свободолюбивый китайский народ вновь поднялся на борьбу: в стране при покровительстве официальных властей вспыхнуло Ихэтуаньское восстание, которое иностранцы называли боксерским. Члены тайного общества «Ихэцюань» («Кулак во имя справедливости и согласия») полагали, что, используя навыки рукопашного боя и традиционных китайских магических и даосских практик, смогут победить интервентов, которых они клялись беспощадно уничтожать. Непосредственным же поводом для открытого вооруженного протеста послужил факт передачи старого храма в одной из деревень провинции Шаньдун католической миссии, под тем предлогом, что ранее, до запрета христианства, в нем действительно располагалась церковь.

Восставший народ организовал боевые отряды, которые вошли в Пекин и осадили посольский квартал. В ходе боев был убит немецкий посол Клеменс фон Кетлер. В ответ иностранные державы начали боевые действия против повстанцев, а цинский двор, в свою очередь, объявил им войну.

В конфликт втягивались все новые силы, о чем свидетельствует хотя бы тот факт, что командование коалиционными войсками было поручено немецкому фельдмаршалу! В конечном счете пятидесятитысячная армия интервентов вошла в Пекин и подавила восстание, а Китаю был навязан кабальный «Боксерский протокол», предусматривающий выплату огромных денежных сумм. Следует отметить, что восстание проходило на фоне династического кризиса, когда действующий император Гуансюй (1876–1908) был отстранен от власти императрицей Цы Си.

Цы Си (родилась в ноябре 1835 года, вышла замуж за императора Сяньфэна / Ичжу в 1851–м, фактически правила страной с 1861 года, умерла в 1908–м) — последний феодальный владыка на китайском троне, всеми силами пытавшийся удержать в своих руках власть и привилегии императорского дома. Жестокая, хитрая, коварная правительница, использовавшая весь арсенал аморальных и незаконных средств для достижения своей цели. Это все о ней, китайской императрице, которая в 1851 году невинной прекрасной девушкой вошла в императорский дворец. Оценив обстановку, она поняла, что, будучи одной из многотысячной армии наложниц, ожидая внимания хозяина и сюзерена, счастья не обретешь. Для начала надо стать ему интересной. И она принимается штудировать философские и научные трактаты, но не ради постижения вековой мудрости, а в надежде блеснуть перед владельцем нефритового трона. Но продемонстрировать свои способности воплощению бога на земле не так просто, надо для начала приблизиться к нему. Сделать это удалось с помощью первой жены императора, к которой Цы Си втерлась в доверие.

Итак, «Сын Неба» узрел, принял, полюбил и избрал Цы Си на роль матери наследника. Со своей задачей она блестяще справилась, родив в 1856 году мальчика, при котором стала регентшей после смерти императора. Тут и проявились ее «лучшие черты»: патологический цинизм и необузданная жестокость. Она любит присутствовать при казнях, расправляется с обидчиками, ненавидит все чужеземное… Когда ее собственный сын достиг совершеннолетия, он вступил в свои права, но ненадолго. В 1874 году Тунчжи скоропостижно скончался, по слухам, от оспы, которой через распаренную салфетку, подаваемую к столу, его заразил придворный евнух по указанию Цы Си. Но на этом она не успокоилась: жена императора Тунчжи была беременна, и, страшась появления на свет нового конкурента в борьбе за власть, императрица приказала забить бедняжку до смерти. Та, не выдержав мук, покончила жизнь самоубийством. Выбранного ею же самой второго претендента на престол, своего племянника Гуансюя, она также отстранила от власти во время «Боксерского восстания», которое сама же, в какой–то степени, и спровоцировала. Пережив инсульт, она не захотела покидать этот мир в одиночестве и утащила за собой находящегося под домашним арестом Гуансюя, который скончался от отравления за сутки до нее. Эта ужасная историческая фигура стала своеобразной надгробной плитой агонизирующего феодального Китая, перед которым открывались новые, более радужные перспективы.