Читать «Бетонная серьга» онлайн - страница 27

У Сукачёва уже вариации:

Что ж вы ботик потопили, гады, Был в нем СТАРЫЙ патефон, Фотография Эдиты Пьехи, И курительный салон.

Внимательный отпрыск сразу обращает внимание на отличие. Не на шелуху слов, размер, ритм и прочее оформление, а на коренное отличие: был НОВЫЙ патефон, а стал СТАРЫЙ. Оно и понятно, с 68-го года до 2003-го — это ж 35 лет! Вещи стареют, но не в том суть. Просто в 68-ом ценность представлял новый патефон. Винил. В 2003-ем ценится уже раритетный прибор. Важно, что потопили ценность, и, таким образом отождествились понятия «новый» и «старый». А Надя тем временем хочет убирать, но не хочет убирать, то есть это единственное, чем она хочет заниматься, но на самом деле заниматься этим не хочет. Она ни к чему не стремится. Лет ей меньше чем мне, а выглядит она старше, не только старше самой себя, но и меня. А я — грузный дядя с проседью. Внешняя живость её ума маскирует туповатую хитрицу и полное отсутствие амбиций. Порой она атакует собеседника каверзным вопросом, но не ждёт на него ответа. Вопрос подобран заранее и ответ тоже. Цель — загнать собеседника в тупик. На этом любознательность исчерпывается и идут постоянные темы, ну прям как на том новостаром патефоне. Как покупать через интернет? А можно ли вернуть? А взимают ли пошлину? А на сколько ты похудел? А я похудела, а на выходных нажралась. Бля! Нааадяяя! Что ты со мной всё о покупках да о жратве? Во мне мысли роятся что в том муравейнике, а ты всё одно. Отвечаю безобидно, что только за сегодня сбросил полкило, идём, мол, покажу где сбросил. Но с Надей безобидно не бывает. Я сразу понимаю, что попал, ведь уборка — Надина вотчина. «Чевотчина?» — интересуется москвичка Надя. «Да ничеготчина», отвечаю и подвигаю кресло, чтоб она меня пожурила, что у меня под креслом за три недели её отсутствия накопилась пыль. А три недели понадобилось для посещения дальнего зарубежья.

Я вообще заметил, что чем ближе по своей деятельности человек к нечистотам, тем более рьяно он получает компенсацию и тем ярче блестит эта компенсация.

Как-то сидел на совещании по поводу большого общественного проекта в Восточной Европе. Один импозантный мужичок в двубортном костюме и золотых часах, вальяжно развалившись в кресле, излагал коммерческие мысли вселенского масштаба. Вот так заказчик, вот так сукин сын! А на поверку оказался инженером канализационных систем. Говновед, а всё туда же. И руку свою о золотых часах, видавшую виды, суёт куда ни попадя. Нет, я никоим образом не умаляю важность любой работы (наверное всё-таки умаляю, иначе не писал бы «ни коим образом»), но всё же уборщицы часто наматывают по таким заграницам, что я и на билет в один конец не наскребу. А Надя за три недели объехала всю Японию и Южную Корею. Полдня на город. Как взбесившаяся мандавошка опрыгала восток и наставила флажков на глобусе своих достижений. А хули там смотреть, главное по-собачьи отметиться. Наш начальник — человек хороший. Он любит возиться с малоимущими и обделёнными. Надя чует это и тянется к нему. Мол, всего двадцать лет живу в Израиле, а бумажку прочесть не могу. И он, оторвавшись от дел действительно важных — например, как добыть проектов, чтоб обеспечить всех подчинённых работой и, соответственно, заработком — переводит ей письмо из нац. страхования. Он научает её как скостить подоходный, как понизить земельный налог и т. д. А она сетует на планиду. Как горька юдоль земная. Чё? Юдоль? Бля, да, Надя, юдоль! Это ж постоянно надо офисные мусорные корзины опорожнять, а там и бумажки и жвачки порой. И всё руками, экономя полиэтиленовые пакеты. Ну как при царе Горохе! А ещё же сортир есть, а в нём ведёрко, а в нём утка, а в ней яйцо, а в нём и смертушка. Нет, это я так, для фольклору, хотя и утка, и яйца очень близки туалетной тематике. Однако речь о дамской уборной. Весь офис в сборе в зале заседаний. Из кухни доносятся непотребные метаболистические звуки. Бьют очередями, не жалея патронов.