Читать «Бессмертная история, или Жизнь Сони Троцкой-Заммлер» онлайн - страница 88
Иржи Кратохвил
— Вот еще один, — показала я. — Репей. — И я схватила его, точно блоху, одну из тех, которых я так любила вычесывать из шкур своих волков.
— А знаете, майор, ведь настоящая моя фамилия — Троцкая. И только на время войны я отказалась от нее как от опасной. Но теперь-то я смогу вновь извлечь ее из кладовой.
— На вашем месте я не стал бы торопиться.
— Хотела бы я знать, почему? Я же стану жить в свободной демократической стране, где быть дочерью русского эмигранта…
— Вашими бы устами, сержант… Троцкая.
Через полгода война и впрямь закончилась, и незадолго до ее конца у меня успел родиться сын.
Ты слышишь, Бруно Млок, я зачала тебе сына от волков-воинов! И назвала его Мартином в честь своего любимого волка (волка, предназначенного для убийства Мартина Бормана), потому что сказать точно, кто именно из них был отцом, нельзя. Майор Руйбер квалифицировал мою беременность как «производственную травму», но поскольку я и слышать не хотела об аборте, то роды мне оплачивала казна Его Величества, а рожала я в роскошном швейцарском санатории, где и застали меня последние дни войны. Застали любующейся изумительной панорамой Невшательского озера, силуэтами серебристых елей, спускающихся к воде, и испорченным солнечным реостатом за склонами Бернских Альп.
Вернувшись из Швейцарии (шла вторая неделя июня 1945 года), я очутилась в опустевшей квартире с выломанными дверями. В глазах у меня потемнело. Я вспомнила о видении, явленном мне дьяволом над крышами Брно: длинная вереница мужчин, женщин и детей, батюшка с матушкой, и у матушки на шее висит дощечка с надписью
Кузен Гюнтер, заместитель начальника брненского гестапо, наверняка успел улизнуть, и они принялись вымещать злобу на беспомощных и невинных!
В тот же день я зашла к мадам Бенатки, той самой, что учила меня когда-то игре на пианино. Но ее в живых уже не было. В квартире на Августинской улице теперь жила ее дочь, мадам Бенатки-младшая, точная копия матери и такая же добросердечная. Я оставила у нее своего сына и охапку пеленок и поспешила в Прагу.
Как я уже упоминала, дорогие вы мои, майор Руйбер (теперь, однако, под своим собственным именем, то есть как Станислав Сланина) сразу после войны поступил на службу в министерство иностранных дел и стал доверенным сотрудником Яна Масарика.
— Я ничего не могу поделать, — признался мне Сланина, — разве что попытаться направить вас к товарищу Носеку в министерство внутренних дел, в компетенции которого и находятся все подобные дела. Однако, боюсь, моя рекомендация лишь навредит вам. Да-да, верно: моя рекомендация навредит делу.
Я смотрела на министерского чиновника Сланину и не узнавала в нем майора Руйбера, который совсем недавно бесстрашно ходил среди нацистских головорезов. И я поняла, что могу надеяться лишь на себя.
Настало время неприкосновенного запаса, время щедрых отступных, которые давным-давно заплатил моей матушке ее старший брат Гельмут Заммлер, получивший в наследство от родителей ланшкроунское имение. Я уже рассказывала, что мои батюшка и матушка бережно хранили эту часть заммлеровского имущества, предназначенную мне в приданое. И когда сразу после оккупации Чехословакии батюшка забрал из банка эти деньги, превратил их в золотые кирпичи и закопал в тайном месте, можно сказать, прямо в центре Брно, на Коровьей горе, на Монте Бу, как говорят в Брно, то он, конечно, не предполагал, что весь этот золотой запас я после войны потрачу на спасение жизней его и матушки.
