Читать «Бессмертная история, или Жизнь Сони Троцкой-Заммлер» онлайн - страница 53

Обучение мы начали с того места, на котором его закончила Альжбетка. Сава уже умела писать все гласные буквы и в особенности полюбила «а», согласных же она знала пока только несколько, так что мы могли выводить лишь фразы вроде: папа любит маму! или: мама моет раму! Сава схватывала все на лету, но ее сообразительность была сообразительностью ребенка в возрасте Альжбетки.

Когда я ее учила, то относилась к ней как к девочке, мне это не доставляло никаких трудностей, настолько пропиталась я уже педагогической рутиной, но стоило уроку закончиться, как мне становилось неловко разговаривать со взрослой женщиной, точно с ребенком, я пробовала вести себя с ней иначе, но у меня ничего не вышло. Госпожа Сава реагировала на мои попытки по-детски, а голос ее день ото дня все больше напоминал голосок ребенка.

И лишь позже (не забудьте, господа, что в моем рассказе умещаются годы, они сменяют друг друга, словно косточки четок, бегут чередой, словно овечки) я поняла, что еще одной трагедией для инженера было то обстоятельство, что его красавица-жена, ставшая ради любви к нему его дочерью, отказывалась выполнять супружеский долг. Ведь теперь это был бы для нее страшный инцест! Вот и возникла совершенно абсурдная ситуация: горячая любовь жены инженера стала причиной того, что она не соглашалась срывать вместе цветы их любви. Сава-Альжбетка из цветка превратилась в плод, но, будучи плодом и оставаясь при этом цветком, она распаляла инженера до безумия, даже в мыслях не имея остудить его пыл. Он мучился адски, но я до некоторых пор не догадывалась об этом — пока однажды страсть господина инженера не излилась на меня, на, так сказать, своего рода эрзац.

И в конце концов я стала не только учительницей инженерской жены-дочери, но и всегда готовой к услугам содержанкой, так что, получая четырнадцатого числа каждого месяца жалованье, я не знала толком, за что Паржизек мне платит. Но он был настолько внимателен, что быстро заметил это и предложил узаконить наши отношения: с Савой, мол, он разведется, а на мне женится, если, разумеется, я соглашусь удочерить свою ученицу. Вряд ли мне удалось бы втолковать ему, что ни о чем подобном и речи быть не может, ибо я давно помолвлена и никогда не выйду замуж — именно на этом и основывались мои скрытые от всех отношения с Бруно Млоком. И я выбрала иной путь. Я предостерегла его: ведь существует еще возможность того, что Сава излечится от своей душевной хвори и вернется к роли его жены, если же мы поженимся, то навсегда захлопнем двери перед этой возможностью. Впрочем, события развивались таким образом, что двери эти захлопнулись сами, причем с громким треском.

Практически за одну ночь Сава Паржизекова сменила и свое физическое обличье. Случилось так, что однажды вечером она легла спать женщиной, отличавшейся от своих ровесниц только милой детской улыбкой, а наутро проснулась Альжбеткой, которая выпуталась из большой для нее Савиной сорочки и выскочила из кровати маленькой девочкой.

Вот почему, невзирая на то, что мы с Томашем Паржизеком так и не узаконили наши отношения, со временем я волей-неволей перестала быть для госпожи инженерши только учительницей, а превратилась и в ее мачеху. Но довольно скоро роль матери Альжбетки-Савы стала в моей жизни главной. Потому хотя бы, что Педагогический институт не пожелал больше подтвердить мой диплом квалифицированной преподавательницы, и инженеру Паржизеку пришлось нанять целую армию гимназических профессоров, на мою же долю выпала куда более трудная задача, а именно: воспитывать Саву так, как делала бы это ее родная мать.