Читать «Бессмертная история, или Жизнь Сони Троцкой-Заммлер» онлайн - страница 21
Иржи Кратохвил
Я сидела на своем любимом месте на крыше сарая, отодвинувшись как можно дальше от громоотвода, ибо клятвенно обещала это дядюшке Гельмуту, жевала черничный пирог — и вдруг увидела, как Флик, даже не прерывая представления, подозвал к себе одну из зверюшек (это был какой-то неприметный кролик, который играл только второстепенные роли и был у всех на побегушках), так вот, он подозвал кролика и показал ему на меня. Кролик покорно кивнул, перебрался через забор сначала одного, а потом второго двора и по поленнице дров вскарабкался ко мне на крышу.
Я ждала его с приветливым нетерпением, что должно было придать ему храбрости, поскольку, как я полагала, это было его первое доверительное общение с человеком. Однако, когда он взобрался на самый верх и оказался вровень со мной, так что почти уткнулся мордочкой мне в колени, сразу стало ясно, что он, к сожалению, не в состоянии переступить ту таинственную границу, что отделяет человека от животного, что он не в силах по-человечески общаться со мной.
Но не беспокойтесь, Флик не бросил его на произвол судьбы. Он издали подбадривал его, во-первых, энергично повизгивая, а во-вторых, непрестанно размахивая всеми четырьмя конечностями. Хотя кролик и не мог видеть этих жестов, потому что стоял к Флику спиной, он все же каким-то образом догадывался о них, это совершенно точно. Однако же этого оказалось мало. Постепенно к Флику присоединились все остальные звери, точь-в-точь как болельщики на матче, они тоже верещали, махали лапами и хвостами, призывно скалились и, впадая в раж, то съеживались, то дрожали, как холодец (о представлении все забыли, оно лопнуло и рассыпалось, точно жемчужное ожерелье), и визг смешивался с ворчанием, и мурлыканием, и чавканьем, и шипением, и рыканием… а кролик стоял передо мною на задних лапках, подняв вверх передние, и был, бедненький, ужасно напряжен, потому что силился что-то произнести, но ему это никак не удавалось, ибо его горло (или даже душа!) было точно заткнуто пробкой! И шимпанзе Флик визжал все громче и отплясывал очень бурно, и прочие звери делали, что могли, они махали, подпрыгивали и шумели все усерднее, и в конце концов я тоже к ним присоединилась, я приблизила свою голову и жар своих глаз к самой кроличьей мордочке, и я опустилась на корточки, я раскачивалась, и изгибалась, и сжатыми в кулачки руками дирижировала всеми этими ободряющими движениями (вы видите это, господа? видите, как подпрыгивают и верещат звери, а я, на корточках и не отводя своих глаз от кроличьих, тоже подпрыгиваю, желая подбодрить посланца?), и наконец наши совместные усилия сдвинули что-то внутри кролика, но мы не сдавались и выдавливали это из него, уподобившись великанской руке, которая была создана нашей волей и теперь сжимала кролика, словно набитую заячьим паштетом кишку, — и вот оно проскочило через горло и вылетело наконец наружу, и кролик выкрикнул: «Шимпанзе Флик — это я, твой Бруно! Соня, любовь моя!»
