Читать «Бесследно пропавшие... Психотерапевтическая работа с родственниками пропавших без вести» онлайн - страница 50

5.2. Разрушение семей как следствие политического произвола в Камбодже

Эрвин Штауб (Staub, 1989) определяет время с 1975 по 1979 г., когда в Камбодже правили красные кхмеры, как самоуничтожение народа. Около 2 млн человек были убиты либо умерли от голода. Даже если в литературе о Камбодже того времени понятие «насильственное исчезновение» и не упоминается, то биографические рассказы все же свидетельствуют, что родные и друзья то и дело исчезали, не простившись.

Одержав победу в гражданской войне, красные кхмеры хотели превратить Камбоджу в образцовое коммунистическое аграрное государство. Городское население должно было в кратчайшее время покинуть Пномпень и другие крупные города и переехать в сельскую местность. Таким образом, три миллиона человек одновременно оказались на дорогах, что естественно привело к значительной нехватке продовольствия, медикаментов и всего прочего.

Людей, принадлежащих к одной с правящей группировкой этнической группе (кхмеры), часто убивали без всяких на то причин.

«Они принялись эвакуировать города, убивая на месте тех, кто не исполнял приказов, и выкидывая людей из домов и даже с больничных коек. Многие умерли на выезде из города…

Убийства были абсолютно бессистемными. В зависимости от времени или места их могло быть больше или меньше… Убивали за малейшее нарушение многочисленных и жестких правил, иногда без предупреждения»

(Staub, 1989, с. 191, 11).

Если близкие пропадали, то у людей не было практически никакой возможности узнать о них, не говоря уж о том, чтобы отправиться на поиски. Чаще всего приходилось предполагать убийство, но могло быть и такое, что человека просто перемещали в другой лагерь.

Лонг Унг описывает это время, которое она пережила, будучи ребенком. Однажды солдаты забирают ее отца. Первые дни семья проводит в ожидании.

«Все вместе молча сидим на ступеньках и ждем его. Не произнося ни слова, вглядываемся вдаль. Все мы знаем, что отец не вернется, но никто не осмеливается сказать это вслух, потому что это разрушит нашу иллюзорную надежду»

   (Ung, 2000, с. 158).

Семья живет между надеждой и отчаянием. Поскольку зверства не заканчиваются, даже маленькие дети понимают, что означает, когда кого-то забирают солдаты. Унг выразительно описывает, как знание о терроре и отсутствие известий о судьбе отца переплетались в мучительных мыслях, снах и фантазиях:

«Картины смерти и казни кружатся в моей голове. Я слышала множество историй о том, как солдаты убивают схваченных людей и кидают трупы в большие ямы. Как они пытают своих пленников, обезглавливают их или раскалывают им черепа топорами, чтобы не тратить на них драгоценные патроны. Я не могу перестать думать об отце: погиб ли он с чувством собственного достоинства. не подвергали ли его мучениям?»

   (там же, с. 161).

Хотя семья почти уверена, что отца убили, она снова и снова цепляется за надежду, что он жив. Лонг Унг приводит в воспоминаниях свою детскую молитву:

«Дорогие боги, папа – настоящий буддист. Пожалуйста, помогите ему вернуться домой. Он добрый и никому не хочет плохого. Если вы поможете ему вернуться, я сделаю все, что вы скажете. Я посвящу вам всю мою жизнь. Я всегда буду верить в вас. А если вы не сможете вернуть папу домой, то сделайте так, чтобы его не ранили. А если и это не получится, то позаботьтесь о том, чтобы он умер без мучений»

   (там же, с. 162).

Мать и младшая сестра семейства Унг тоже исчезнут спустя некоторое время. Больше о них никто никогда ничего не узнает.