Читать «Бессилие добра и другие парадоксы этики» онлайн - страница 6

Странная асимметрия. Почему лучше не делать зла, чем делать добро?

Этика — наука о том, что такое хорошо и что такое плохо. Два главных и взаимодополнительных принципа морали: не делать плохого и делать хорошее, не причинять вреда и приносить пользу. Но что если эти принципы вступают в противоречие?

Приведу пример, который иногда используется в этике. Допустим, мы на краю платформы, приближается поезд. Толпа так напирает, что человек рядом вот-вот упадет на рельсы. Морально ли будет толкнуть на рельсы другого человека, чтобы спасти первого?

Очевидно, нет. При прочих равных условиях мы не должны пожертвовать одной жизнью ради спасения другой. Отрицательный принцип «не навреди» сильнее, чем положительный «помоги». Значит, между этими двумя принципами нет полной симметрии. Не по этой ли причине из десяти библейских заповедей только две сформулированы положительно, как призыв к действию (помнить субботу и почитать родителей), а восемь — отрицательно: «не делай» (не сотвори кумира, не убивай, не кради, не, не…)? Почему НЕ делать плохое предписывается чаще, чем делать хорошее, и непричинение вреда важнее, чем принесение пользы?

Можно предположить, что реальность, как она складывается вокруг нас, обладает некоторым приоритетом перед нашей доброй волей. В реальности есть некий перевес позитива над негативом, и поэтому наша первая забота — не делать хуже то, что есть, и только вторая — делать лучше. Такова наша моральная интуиция. Мир создан не нами, и нужно уважать ту волю, которая уже действует в нем.

Назовем это презумпцией бытия в этике, или онтологической постоянной, которая чуть-чуть искривляет пространство этики в пользу «не навреди». Это же дает консерватизму минимальный перевес над реформизмом. Как известно, для Гегеля все действительное было разумным, а все разумное действительным. Если первая часть этого постулата оправдывала все сущее, как оно есть, то вторая оправдывала воздействие разума на бытие, отсюда парадоксальное сочетание консерватизма и революционности в гегелевской диалектике. Как этическая точка отсчета, действительность обладает минимальной привилегией перед действием. Нужно признать действительность чуть более разумной, нежели разум — действительным и соответственно требующим действия.

Как велика эта привилегия? Допустим, толкнув под поезд толстяка, можно спасти двух худощавых людей, освободив для них место на платформе. Оправдано ли этически такое действие? Вероятно, поскольку, пожертвовав одним, спасаешь двоих.