Читать «Белые птицы вдали (Роман, рассказы)» онлайн - страница 170

Да или нет, Василек?

Ранним утром, последним утром в Габровнице, когда я уходил на аэродром — там уже призывно гудели двигатели: техники готовили самолеты, мы должны были перелетать дальше, туда, на северо-запад, где созревала новая гневная гроза, — все семейство провожало меня. Добрая хозяйка совала мне в руки узелок с домашним печеньем — я взял его в растерянности, хотя никак не мог сообразить, что буду делать с ним, — и все время утирала глаза передником. Йордан молчал, вороша палочкой с затейливой вязью, вырезанной ему Сергеем, сухие листья под ногами.

Василика — я почувствовал, что она заранее решила так, — пошла со мной. Мы остановились в конце улочки. И там я спросил ее о том, что мучило меня.

Она подняла на меня печальные синие глаза, сказала:

— Да…

И отрицательно покачала головой.

Я смотрю на фотографию…

Небольшой серый листик. Застывшее мгновение молодости, которое спустя много лет вернул мне Йордан.

Я читаю его письмо — вот оно слово в слово:

«…После столь долгих лет мне наконец-то удалось разыскать тебя. Мы часто вспоминаем то время, когда вы с Серегой жили у нас, время веселья и время печали.

…Наша мама совсем состарилась, но еще управляется по дому и готовит суп таратор. Помнишь?

Я живу в селе, работаю в мастерской, где ремонтируют тракторы и комбайны. Я, бывший мальчишка, давно женат. У меня две дочери, одна работает лаборанткой на меднообогатительном комбинате, вторая закончила электротехникум.

Приезжай к нам в Габровницу. Теперь ты не узнаешь наше село, так оно преобразилось, выросло, — настоящий красивый город.

Сестра моя Василика тоже замужем. Она учительница и работает в городе Брезнике…»

Брезник?.. Брезник?.. Да ведь это же город, над которым погиб Серега!

Чужой костер

1

 Да за какие грехи навалилось на нас это проклятие! Дождь!

Сотни раз нарисованный в изящной словесности этаким веселым шалунишкой — скок, скок, скок по теплому, в утреннем пару, асфальту, по ярким женским зонтикам, по звонким листьям лип в добром урчании уходящего грома, в просверках золотого, солнечного неба, — здесь, в осенней голой степи, он будто вывернул нам свою пакостную изнанку. Дождь не был дождем. Бесцветное, бесшумное месиво мельчайших капель висело между небом и землей, как бы соединило их, и если мгла иногда рассеивалась, то только для того, чтобы явить нам либо бесприютность низких темных облаков над степью, либо холодную отстраненность узкой желтой закатной полосы.

Выделенный нам райкомом газик, за рулем которого восседал водитель Ус, уже немолодой, крупный, угрюмоватый человек, колесил по утонувшим в серой, сеющейся воде глубинкам. Впрочем, утром, в начале пути, Аким Петрович Ус был другим — общительным и разговорчивым. На первых же километрах отходящего от Чернопольска асфальта мы с Витькой узнали от него, что он повоевал, вырастил двух сыновей и дочку, ныне агрономшу, живущую с мужем в родительском доме. Но о чем бы ни рассказывал Аким Петрович, в центр повествования неминуемо попадало умнейшее и хитрейшее существо, а именно его трехлетний внук — «унук», как произносил счастливый дедушка Ус, и мы, несмотря на нашу с Витькой молодость, понимали, что «унук» этот был для Акима Петровича золотым венцом всей его многотрудной судьбы.