Читать «Беллона (Я, Елизавета, Книга 4)» онлайн - страница 30

- Так значит, Рели? - я рассмеялась в ревнивые лица своих спутников. Ну, сэр, я только что выслушала о вас самые нелестные реляции!

Нимало не смущенный, он засмеялся, показывая крепкие белые зубы.

- Однако я хорошо служил вам в Ирландии и послужу еще, гораздо лучше такой владычице!

Опять картавит, мягко и сильно.

- У вас особый выговор, сэр.

Он гордо вскинул голову:

- Я говорю на родном языке, мадам. Моя мать - урожденная Чампернаун, из западных краев.

- Чампернаун? И моя старая наставница, Кэт...

- Была сестра моей матушки.

О, милая, милая Кэт.

Чуть дрожа, я взглянула в дерзкие синие очи:

- Чтобы служить мне, вам, сэр, понадобится новый плащ.

- Будь я хоть нищий оборванец, я буду служить вам до последнего издыхания!

Я опять засмеялась:

- Неужели? Тогда приходите ко мне завтра.

Могла ли я быть благосклоннее?

Но каков наглец! Он не пришел, а прислал подарок, золотой полумесяц, усыпанный мелким жемчугом. При подарке был стишок, рифмованный вопрос "Что есть любовь?", и письмо.

"Не могу прибыть по Вашему велению, светлая луна, и не дерзнет смиренная моя звезда вступить в столь высокие сферы, доколе не будет готов заказанный мною новый плащ: стыжусь явиться пред богиней, пред нашей Дианой в чем-либо недостойном лобзания нежных ее лучей".

Мне понравилось.

Я решила приблизить его.

И когда он наконец соизволил явиться, его ждала щедрая награда довольно, чтоб оплачивать трех портных в течение года.

***

А они все ехали, миссионеры, мученики, радостные, отважные, навстречу нашей ужасной жестокости - и наша жестокость становилась все ужаснее, а они все ехали.

И Мария все плела бесконечную паутину, писала бесконечные письма, протягивала нити от испанского наместника дона Хуана к своим родичам Гизам во Францию и Шотландию, от них к Ватикану и вновь в Испанию. Во тьме, бесшумно и незримо, словно Пенелопа, мы распускали пряжу предательства, нить за нитью.., а она все пряла, день за днем.

А Филипп все сидел пауком в Испании, все вымышлял и вымаливал, как бы ему раз и навсегда подчинить испанскому господству Нидерланды и, заодно, Англию.

И все три нити свивали в одну три Серые Пряхи, три древние Судьбы, прядущие пряжу рока.

- Мадам, шкатулка - мастер Рели оставил.

Душистый сандал, и вырезано "ER?"! Прелесть!

А что внутри?

Сей взор, что манит руки всех сердец,

Рука, что манит сердце в каждом взоре,

Рука и взор, ум и небесный гений

Владычицы моей превыше восхвалений.

- Верни его! Бегом!

- Мадам, он недалеко!

Рели первый из моих фаворитов любил меня истинно поэтично - да, в чудесных стихах. О, другие тоже умели закрутить катрен и сообразить сонет, любой недоучка, даже многие женщины. Но овладеть словами, чтобы они летели к моему сердцу, как поцелуи, порхали вокруг, словно купидончики, скакали и ластились, умел только мой Рели.

И не в последнюю очередь за это к нему и ревновали.

- Лауреат Вашего Величества! - ехидно величал его Робин. - Если вам угодна истинная поэзия, миледи, позвольте рекомендовать вам моего племянника, чей редкий дар...

- Что, мальчика Филиппа? Нет, Робин, не позволяю!