Читать «Без тринадцати 13, или Тоска по Тюхину» онлайн - страница 14

— Эх, Тюха-Витюха, — с чувством сказал на редкость дерьмовый поэт-пародист. — Кабы знал бы, Витюха, такой вот свой прикуп, ей-богу еще б до перестройки застрелился!.. Лихой конь, верный «стечкин» в руке, всенародный почет и уважение — это ли не счастье, Тюхин, доской тебя по уху! Я тебе вот что скажу, наставник ты мой незадачливый: родилася у меня тут, под вечными, ебена мать, небесами эпохальная, понимаешь, задумка. Думал я, думал, в седле сидючи, и сказал себе, Тюхин, так: времени у тебя, Кондрат, теперь до хрена и больше — почитай вся твоя прошлая, пропади она пропадом, жизнь за вычетом, сам понимаешь, младенчества. Вот и сказал я себе: пора! В свободное от дежурства время садись-ка, товарищ, за стол, бери в руки золотое свое перо, пиши историю родной советской милиции. И чтоб в пяти, понимаешь, томах, в красном ледерине, с золотым, опять же, тиснением, а главное — все, как есть этим самым твоим сраным, Тюхин, ямбом — для торжественности!

Стало слышно, как в животе у кого-то буркнуло. Зазвенев уздечкой, переступил с ноги на ногу лошак.

— Ах, — вставая с меня, сказала Кастрюля, — за что я уважаю вас, Кондратий Константинович, так это за ваш стержень! Не скрою, разбередили вы меня. Вот и хочу я, скромная в прошлом руководительница областного масштаба, ответно поделиться своей давней, комсомольской еще мечтой.

— Валяй, Бляхина, мы слушаем! — поощрил Комиссаров.

— А хотела бы я, дорогие мои товарищи-мужчины, стать первой в мире советской женщиной-амазонкой! — сказала Ираида Прокофьевна и глубоко задышала от волнения, и стыдливо запахнулась.

И снова у кого-то в кишках протяжно забурчало.

— Эх, Иродиада, Иродиада, — после некоторого раздумья покачал головой Кондратий. — Хоть и наша ты баба, но с большой, понимаешь ли, присвистью. Да неужто тебе, номенклатурная ты дура, правой титьки своей не жалко? Для малограмотных поясняю, — кашлянув в кулак, сказал бывший заочник Академии Дегенератов. И пояснил. И этим своим пояснением прямо-таки сразил меня наповал, ибо хоть и читал я кое-что про амазонок, но про то, что они отрезали себе правую грудь, чтобы эта самая грудь (титька) не мешала им натягивать тугую тетиву боевого лука, про это я, увы, не читал.

— Так что минус тебе, Ляхина, за твою комсомольскую дурость! — заключил товарищ Комиссаров и с высоты своего положения обратился ко мне: Ты хоть и лежачий, Витек, но уж раз пошла, понимаешь, такая пьянка, давай и ты, темнила, открывай свою, Тюхин, масть! А ну как оправдаешься по всем статьям, Чикатило ты этакий!..

И уже хотел было я, Тюхин, он же Эмский, по-нашему, по-русски рванув рубаху на груди, вскричать: «А-а, да что уж там! А ну вяжите меня, люди добрые, ибо нету мне вовеки прощения, псевдодемократу окаянному!». И уже было встал я с земли, как умирающий с одра смерти, уже раскрыл было рот, но увы, увы! — рвануть оказалось нечего. Гол, как сокол, лишь горестно вздохнул я и сказал таковы слова: