Читать «Бедный попугай, или Юность Пилата. Трудный вторник. Роман-свасория» онлайн - страница 259

— так восклицает Тибулл. Я же этого третьего амура буду называть Приапом, ибо так его назвали греки, и почти в каждом римском саду можно увидеть его изваяние.

— Полюбуйся на него! — говорил Вардий, указывая пальцем на барельеф. — У него почти нет лица. Тело его голо и тщедушно. Самое главное в нем — его уд, который у него всегда наготове, не знает покоя, не ведает усталости, силой налит, горит вожделеньем, радостью брызжет.

Приап дик и неистов, неукротим и напорист, внезапен и неразборчив, стремителен и неистощим.

Сети его — лианы и дикие виноградные лозы, в которых запутавшись, не освободишься, пока не обессилишь.

Стрелы его — колючки и занозы, которые зудят и подталкивают, свербят и подгоняют, мучат и устремляют.

Огонь его — знойный, удушливый, сладострастный — почти не задерживается в сердце и тотчас опускается в нижнюю часть живота, проникая в чресла и в лоно…

Вардий поперхнулся, шумно глотнул и возбужденно продолжал:

— Когда у Венеры родился Приап, на белый свет стали рождаться не только боги, птицы и звери. Первые люди появились. Не шарообразные существа и андрогины, описанные у Платона, а нормальные мужчины и женщины с присущими им половыми органами. Они жадно набросились друг на друга, сплелись и предались любовному неистовству: на берегу ручьев и озер, на морском побережье и в тихих волнах прибоя, на пашнях и на пастбищах, в садах и огородах, в домах и даже в храмах, которые они тогда стали возводить для того, чтобы в специальных помещениях приносить священные жертвы амуру Приапу и Венере Родительнице. Ибо:

Все осенила она севы полей и лесов. Все сопрягла воедино души людские И научила любви женский и мужеский род. Что пернатых плодит по ветвям, как не сладкая похоть? Как без нежной любви мог нарождаться бы скот? Эта же сила хранит всё живущее в водных глубинах И наполняет моря множеством рыб без числа!

У Вардия изо рта брызнули слюни. Он заметил это, вытер рот и, будто оправдываясь, сказал:

— Многие ревнители добродетелей называют такого рода любовь развратной, низкой и даже подлой. Но я скажу иначе. Древние люди, едва познав телесную любовь, предались ей, да, грубо, но свободно, дико, но искренне. Природа их осеняла. Корысти и расчета никто не знал. Подарков не требовали. Под каждым кустом можно было дарить любовь и радоваться взаимности.

Лови день, меньше всего веря грядущему, — советует нам Гораций… Вот они и ловили, и наслаждались молодостью, не думали об угрюмой старости, не следили за завистливым временем, насыщались лепетом страсти и упивались смехом девичьим.

Вардий блаженно ухмыльнулся. Затем помрачнел и сказал:

XIV. — Ты уже слышал об Адонисе, прекрасном юноше, в которого влюбилась Венера?.. В школе рассказывали?.. Так вот, это случилось в Библе, а не на Кипре. И отцом Адониса был сирийский жрец Сидон, а не кипрский царь Кинир. И Ареса тогда никакого не было. И Персефона-Прозерпина еще не появилась на свет.

Было же так: влюбилась бессмертная богиня в смертного человека. И когда старый Кой удалялся в свое подземное царство, золотая Венера предавалась любви с блистательным юношей, охотилась с ним в горах Ливана. Сестра Коя, Фея, увидела их однажды, когда, объятые негой, они возлежали под сенью древних кедров. Завистливая Титанида сообщила брату об измене. Воспылав ревностью, Кой обернулся диким вепрем, набросился на Адониса и растерзал его на глазах влюбленной Венеры.