Читать «Бедный негр» онлайн - страница 179

Они сидели в домике рыбака, на берегу тихой бухточки, защищенной от морского ветра виноградниками. То был суровый скалистый берег, на который набегал уже усмиренный прибой, разбивавшийся о грозную гряду рифов, оторванных от гор в результате чудовищного доисторического катаклизма. Тоскливо-печальный безлюдный берег был так созвучен меланхолии, охватившей выздоравливавшего повстанца.

Из картин войны, которые прошли перед глазами Педро Мигеля за годы его повстанческой жизни (в одних кровавых сценах он участвовал как зритель, в других как действующее лицо), одна картина, словно воплотив в себе все другие, глубоко запечатлелась в его памяти.

Его верный друг, Хуан Коромото, который так надеялся на него и так верил ему, вдруг рухнул с коня, схватившись руками за спину, куда нанесен был предательский удар. А ведь Хуан Коромото был бедным негром, каким был весь народ. Педро Мигель отвернулся от него и тем самым подставил под коварный удар, и, быть может, не войди он в Большой дом, этого не случилось бы.

Хуан Коромото слагал стихи на празднествах святого креста и, казалось, не сетовал на свою судьбу. Раб Хуан Коромото сажал какао в Ла-Фундасьон, асьенде, принадлежавшей семейству Алькорта, и однажды он с великой радостью ударил в барабан, возвестивший освобождение негров, чтобы вскоре опять трудиться на плантациях какао, "как доселе". Он нёс свой крест, переносил несчастья, терпел горести, но порой бывал счастлив. Но лишь в тот миг, когда он получил удар в спину, он по-настоящему понял цену жизни и в предсмертном порыве ринулся грудью вперед, — к великой надежде всей своей жизни. Бедный негр рухнул с коня войны, так и не увидев эту надежду.

Море бьется об острые скалы, оторвавшиеся от огромной горы; в тягостное безмолвие погружен пустынный скалистый берег. Лишь вдали виднеется рощица кокосовых пальм, Что растут на голых камнях наперекор бурям и ветрам, и этот угрюмый пейзаж вновь вызывает в памяти неизгладимую картину: Хуан Коромото рвется грудью вперед наперекор удару злого рока, и руки его попирают смерть в этом могучем броске к жизни.

В душе Педро Мигеля Мстителя не осталось ничего, кроме мучительного разочарования, и, глубоко скорбя, он проводит дни, вглядываясь в гнетущее безмолвие морских просторов, где словно затерялось его последнее воспоминание о войне.

Иногда он заводит разговор о своем уходе — он ведь уже совсем здоров.

— Куда ты пойдешь? — спрашивает его Луисана.

Педро Мигель пожимает плечами и снова печально смотрит вокруг. Сесилио-старший также подумывает об уходе. Он уже стар, и его новые странствия, как видно, будут недолгими. Сесилио-старший хочет остаться наедине со своим горем, причиненным смертью племянника, и он собирается в путь, еще сам не зная куда, — может, туда, где одна тень будет вести нескончаемый диалог с другой. Слишком долго длился привал, устроенный им в пути, а ведь солнце его жизни и скорбной величавой любви уже близко к закату. Но он не хочет, чтобы эта скорбь помешала тем, кто еще может обрести счастье в жизни. Он хочет умереть в одиночестве, чтобы не видеть вокруг себя опечаленных лиц, — ведь это лишь потревожит снисходящий на него вечный покой, — не хочет слышать плаксивых причитаний, которыми будут провожать его в беспредельно далекое нескончаемое путешествие. Он намерен познать все таинства жизни, прежде чем погрузиться в таинства смерти.