Читать «Ах, эта черная луна!» онлайн - страница 138

Разложить вещи… только свои? Поговорить с хозяйкой об обедах или о завтраках и ужинах тоже? А может, не договариваться с ней, а положиться на случай? Точные часы приема пищи вызовут постоянные трения с Любовью, те самые трения, которые так мешали нормальным отношениям девочки с матерью, а Любовь уже взрослая… почти взрослая… совсем взрослая.

— Пошли! — согласился Юцер.

Пляж их не разочаровал. Дул порывистый ветерок, закатное солнце танцевало на волнах, на мокром прибрежном песке шипела пена. Зная, что в предзакатный час по главной улице медленным поступательным шагом движется процессия фланеров, которая заполнит спуск к молу и мол, они пошли боковой улицей, спустились на пляж по узким деревянным сходням и пристроились на лавочке, с которой процессия была хорошо видна.

— Я плохо одета, — озабоченно прошептала Любовь. — Все старые платья малы. Я захватила несколько маминых платьев, ты не возражаешь?

— Нет, — погрустнел Юцер.

Он должен был подумать о том, что Любовь нужно приодеть. Как-то это вовсе вылетело из головы. Обычно к лету шились платья и обсуждались фасоны. Было бы нелепо заниматься этим сразу после похорон. Но как-то все это надо было устроить. Хорошо, что Любовь сама нашла выход.

— Может быть, в местном универмаге найдется что-нибудь подходящее для тебя, — шепнул Юцер.

Любовь состроила пренебрежительную гримаску. Теперь она заторопилась домой, примерять платья.

Говоря о нескольких материных платьях, захваченных в спешке, Любовь сильно преуменьшила свой подвиг. Она привезла с собой все летние наряды Мали и ни одного своего. Юцер напряженно разглядывал примеряемые дочерью платья и не узнавал их. Мали никогда не одевалась вызывающе. Она скрывалась за платьем, пряталась в него, ускользала от придирчивых взглядов под ворох складок, рюшей, вставок и накидок. На Любови же все эти наряды выглядели так, словно платье не больше, чем цветоножка, незаметная и неказистая, над которой возносится пышный и крикливо-яркий нагой цветок. Покрой, призванный скрыть собой Малино тело, почему то выдавливал из себя тело Любови, описывал его, показывал, выпячивал, выносил за скобки.

— Ты не можешь ходить в этих платьях, — испугался Юцер, — они… они явно не твои. Это бросается в глаза.

Любовь шлепнулась на кровать, широко раскинув руки. Ее рот был раскрыт, как у погибающей птицы.

— Что же делать?! — прошептала Любовь в отчаянии.

— Давай посоветуемся с пани Ангелиной, — предложил Юцер. — Насколько я знаю, она считается портнихой.

Пани Ангелина была дородна, добра, весела и любопытна. Она долго разбирала ворох шелка-штапеля-ситца-крепдешина и постановила: пани Мали не жалела денег на материю. Из каждого ее платья можно сделать два и еще на шарфик останется.

— Фасоны! — волновался Юцер. — Где мы возьмем модные фасоны?

— Я два месяца хожу на мол, — невозмутимо ответила пани Ангелина, — и не видела там ничего, кроме голых плеч и коленок, прикрытых наполовину, а показать плечи и прикрыть коленки — это, пане, еще моя бабушка умела. Зато такой талии, как у нас, нет ни у кого, и таких глазок тоже. А вы, пан Юцер, отправляйтесь в Клайпеду за туфлями. Старые сандалии могут испортить любой фасон. При такой талии пусть лучше ходит босиком.