Читать «Ах, эта черная луна!» онлайн - страница 109

Ведьма на вокзал не поехала. Осталась дома. «Вот и дожила», — шептала она, переходя из комнаты в комнату, поправляя цветы в вазах, смахивая привидевшуюся пыль, оправляя салфетки и накидки. Звонок в дверь привел Ведьму в состояние полного помешательства. «Бегу, бегу!» — орала она и топталась между столом и диваном, не в силах пробить себе дорогу. «Бегу, бегу!» — крикнула и опрокинула стул, а потом долго его поднимала. «Бегу, бегу».

Они долго стояли, обнявшись, не в силах оторваться друг от друга.

— К нам ты отнеслась прохладнее, — не сдержалась Мали.

— Это совсем другое, — отмахнулась Натали.

Не прошло и двух дней, как Любовь поразила Чока новой походкой. От этой походки голова кружилась не у него одного.

— Перестань гарцевать! — велел Чок. — На тебя все пялятся.

— В этом весь фокус. Подтянуть живот, выпрямить спину, сдержать бедра, дать ногам свободу от бедер. А?

— Блядская походка. Это тебя Натали научила?

— Она. А как она рассказывает! Слушай! Номер один. — Любовь вскинула голову, повела ею, заставив волосы подняться крылом над правым плечом и опасть. — Слушай же, путник. Не каждому доводилось трогать головки Рафаэля. А этим пальцам однажды повезло. Моя кузина Мария, единственная светлая голова среди Долгоруких, это такие князья, когда-то были на свете князья, и они кичились своим происхождением, а Долгорукие были очень знатны, и мне совершенно безразлично, что я — одна из них… это очень бестолковый клан, но Мария была исключением… так вот, когда мужики решили взять власть вилами и кольями, и они были правы, потому что власть стала безнравственной… а мой дядюшка и его глупые сыновья свято верили в то, что им зачтутся школа и больница в поместье, и мужики никогда на них не пойдут войной… когда сквозь окна гостиной стало видно, как пылают дальние постройки, и павильон, и оранжерея… только тогда они поняли, что нужно бежать, и стали зашивать драгоценности в шубы и золотые монеты в подолы платьев… а Мария ничего этого делать не стала… она побежала в галерею, где было много ценных картин, и начала выбивать подрамники из рам и спешно снимать картины с подрамников. Потом она свернула картины в рулон и положила их в холщовую сумку. Вместе с красками, палитрой и кистями. Засунула несколько золотых монет за пазуху и выбежала из дома. Тогда была великая смута, всюду горели костры и бродили простолюдины с винтовками. Моих родственников обыскивали чуть не у каждого костра. Им пришлось расстаться с монетами, драгоценностями и шубами. Дядюшку убили. Тетушка сошла в дороге с ума.

А Марию с ее картинками пропускали беспрепятственно. Кому нужны были картинки и кто в них что-нибудь понимал? В конце концов, она добралась к нам, в Ригу. Я помню тот день. Картинки разложили по креслам, стульям и столам. А я была совсем маленькой. И я трогала головки Рафаэля, щупала сукно, в которое завернут старый нищий Рембрандта, и смеялась, глядя на пеструю мазню Гойи. Почему-то краски не складывались в моем детском восприятии в картину. Я имею в виду Гойю. Кажется, это была инфанта в розовых тонах. С тех пор я люблю свои пальцы. Они все еще помнят то ощущение. Стоит мне закрыть глаза — и на их кончиках появляется ухо рафаэлевского ангела, они словно наматывают шелковые пряди его волос. Я полагаю, что картины надо трогать. Не в музее, разумеется. Там ты этого делать не должна. Но если у тебя вдруг появится такая возможность, обязательно приблизь пальцы к какой-нибудь замечательной картине. Она останется с тобой навеки.