Читать «Афганская война ГРУ. Гриф секретности снят!» онлайн - страница 68

– Кому я нужен теперь, одноглазый? Какая девушка пойдет за меня замуж? Теперь все кончено, хоть давись на ремне в больничной палате или стреляйся. Как дальше жить, не знаю. Только об этом все время думаю.

Раненые военнослужащие в Кандагарском военном госпитале вели себя каждый по-своему. Одни замкнулись в себе, о чем-то думали, молчали. Другие смогли справиться со своим несчастьем, обрушившимся на них, на людях были даже веселыми, но, оставаясь один на один со своей бедой, нервничали, паниковали, хотели с кем-то поговорить, поделиться своими мыслями, чтобы их по-матерински утешили, ободрили, нашли нужные слова, успокоили растерзанную войной душу.

Раненный в руку сержант улыбался, рассказывал своему товарищу с забинтованной головой анекдот о Василии Ивановиче Чапаеве:

«– Слышь-ка, Василий Иванович, – обратился к Чапаеву Петька, – ты слышал, что Гольфстрим-то замерз?

– Слышал, Петька, слышал! – отвечал Василий Иванович. – Но сколько раз тебе надо говорить, чтобы в разведку евреев не назначать».

Раненые военнослужащие весело смеялись, забыв о своем ранении. Они все были молодые, некоторым было всего 19–20 лет, они только начинали жизнь и, как молодые птенцы, попадали в расставленные силки и гибли, становились жертвами чьих-то коварных планов.

Я ходил по палатам раненых военнослужащих, знакомился с ними, узнавал их фамилии, откуда они родом, кто их родители, и военнослужащие охотно отвечали на мои вопросы, конечно, не все, но большинство. Я чувствовал, что такие беседы у кроватей раненых военнослужащих, идущие от сердца к сердцу, давали каждому из нас эмоциональный настрой, и мне казалось, что они быстрее шли на поправку.

Около кровати молодого солдата с забинтованной грудью я остановился, его лицо мне показалось знакомым, но я ошибся. Солдат был из Иркутска и вряд ли с ним мы могли где-то встречаться. На меня смотрели мутные и невзрачные глаза молодого человека, полные скорби и печали. Он то и дело оглядывался по сторонам, словно кого-то ждал или опасался, поманил меня к себе пальцем и сказал шепотом:

– Здесь, в палате, водятся колдуны и черти, они приходят ко мне по ночам в бараньих шубах с козьими воротниками и в валенках. Я уже говорил медсестре о них, чтобы она мне помогла их поймать, но она надо мной смеется, говорит, что у меня жар в голове, я не здоров, с этим я не согласен. Я здоров и вижу этих тварей всякую ночь напролет. Хотя бы вы помогите мне их поймать. Они кровожадные, у каждого за пазухой торчит нож, за поясом пучок травы. Черти заклинают меня взять у них нож и разрезать себе живот и выкинуть из живота кишки, вместо них положить пучок травы, чтобы не мучиться на белом свете и тихо умереть. Я давно бы поступил, как черти предлагают, но ужасно боюсь крови. Как мне быть?

– Не обращайте на него внимание, товарищ полковник, – сказал о солдате врач, – у него действительно высокая температура после операции, и, когда она спадет, он пойдет на поправку.