Читать «Армянские государства эпохи Багратидов и Византия IX–XI вв.» онлайн - страница 70

Армянские цари награждались также титулами той категории, которая состоит из званий, генетически восходящих к придворным. Абас I Багратуни был магистром. Магистром стал и Йовханнэс-Смбат после того, как завещал свое царство империи. Но раздача этих титулов носила личностный характер и не создавала специфических международно-правовых отношений. Как уже говорилось, с VI–VII вв. Византия жаловала подобные титулы весьма щедро. Их носителями могли стать многие члены знатной фамилии. В отдельных случаях титул получали из поколения в поколение, появлялось как бы традиционное наследственное право на него. Но были, по-видимому, случаи, когда раз полученное звание фамилия присваивала как наследственное. Титул переходил в основу родового имени, например Магистросенц, или Мажистросеан. Арабское «батрик» стало синонимом армянского «шихан». Награждая знать такими титулами, империя способствовала созданию провизантийских группировок, которые сыграли свою роль в продвижении Византии на Восток. Как отмечал Л. Брейе, пожалование придворных титулов было одновременно и почетом, к которому стремились, и неопроратуни отбыл из Константинополя, оставив заверение о своем «рабстве». Когда грузинский царь Георгий I в 1022 г. потерпел поражение от Василия II, он признал себя «рабом» императора.

Зависимость, которую отражают термины приведенного выше ряда, обозначается обычно как вассальная. Д. Д. Оболенский полагает, что статус восточноевропейских членов византийского «содружества» возможно определить, отталкиваясь от римского понятия foederatio. По его мнению, это понятие ближе к действительности, чем концепция западного средневековья о сюзеренитете и вассалитете и современное деление на суверенные и вассальные государства. Между тем сами термины применительно к правителям и их подданным не раскрывают объема и характера обязательств. Разница между промежуточными обозначениями «союзники» — «рабы» также не прослеживается (следует учесть, что порядок терминов в этом ряду произволен), но что правители, к которым прилагались эти термины, считались зависимыми, в этом вряд ли можно сомневаться. Иное дело, что эта зависимость могла быть чисто теоретической, существовать лишь в представлениях константинопольских политиков. Действительный характер зависимости возможно определить исходя не из терминологии, а из отдельных фактов.

Таким образом, мы видим, что отношения с империей осуществлялись по различным международно-правовым системам. Многообразие терминов в какой-то мере можно отнести за счет специфики византийской канцелярии, но в основе этого явления лежит, конечно, дифференцированный подход к контрагентам византийского императора. Можно не сомневаться, что современники понимали, почему правовое положение данного правителя оформлялось именно так и что означало изменение титулатуры. Каждый термин предполагал наличие особого подтекста, каждый был своеобразным символом.